«Государство против своего народа» 1917-.... 

«Шахтинское дело» 1928 года широко известно. Оно являлось «образцовым» в последующей череде «дел», связанных с развернувшейся в СССР кампанией борьбы с «вредителями-спецами». Материалы открытого судебного процесса над «шахтинцами» были опубликованы [1]. В многочисленных статьях и книгах разъяснялась актуальность «шахтинского дела», из него «извлекали уроки» [2-4], укоренился термин «вредительство» [5].
Взгляды на «шахтинское дело», противоречащие официальной точке зрения, естественно, рассматривались как антисоветские. Они нашли отражение лишь в работах диссидентов (Авторханов, Солженицын). Конкретное изучение материалов следствия по этому «делу», как и широкого круга ранее недоступных документов тех лет, касающихся деятельности партийно-государственных органов, стало возможным лишь с конца 80-х-начала 90-х годов. На основе этого изучения появились работы, проливающие свет на подоплеку и истинные обстоятельства «шахтинского дела» [6, 7].1
«Шахтинское дело» было инспирировано полномочным представителем ОГПУ по Северному Кавказу Е.Г.Евдокимовым. «Правильную оценку» фактам дал и начальник экономического отдела Северо-Кавказского управления ОГПУ К.И.Зонов. «Выйдя» непосредственно на Сталина, Евдокимов представил аварии, часто случающиеся на шахтах треста «Донуголь», как результат деятельности нелегальной контрреволюционной вредительской организации, состоящей из старых (дореволюционных) технических специалистов. После рассмотрения вопроса прошли массовые аресты.
Разработкой дела занялась группа следователей (Курский, Федотов и др.), перед которой была поставлена задача любой ценой добиться от обвиняемых «чистосердечных признаний» и придать делу общегосударственный характер2. Применение физического воздействия (лишение сна до 3 суток и более), использование «метода» беспрерывно повторяющегося чтения обвиняемому его будущих показаний на суде о якобы совершенных им преступлениях, запугивание и угрозы репрессий в отношении семьи, — все это приводило арестованных в состояние крайнего физического и нервного истощения. «Обработанные» таким способом, они признавались на следствии в якобы совершенных ими преступлениях3.
Такими методами были добыты признания в умышленном вредительстве, в получении от заграничных руководителей крупных денежных вознаграждений, о планах переброски из-за границы оружия для членов контрреволюционной организации и повстанческих отрядов в казачьих районах. Вещественных доказательств суду представлено не было. Зато обвинительное заключение обрисовало многоуровенную систему вредительства, направляемого из-за границы «Торгпромом»4. Вредители действовали в руководстве угольной отраслью в ВСНХ (Москва), в руководстве треста «Донуголь» (Харьков), в рудоуправлениях и на шахтах.
Среди обвиняемых большинство (35 человек) были горными инженерами, окончившими, в основном до революции, ПГИ и Екатеринославский горный институт, имевшими большой опыт работы на шахтах Донбасса (П.И.Антонов, А.Б.Башкин, Н.Н.Березовский, Н.А.Бояринов, С.П.Братановский, А.К.Валиковский, В.В.Владимирский, Н.Н.Горлецкий, А.В.Деттер, С.Г.Именитов, А.И.Казаринов, П.Э.Калнин, Н.К.Кржижановский, Л.Б.Кузьма, В.В.Люри, Ю.Н.Матов, Л.Н.Мешков, И.И.Некрасов, М.А.Овчарек, В.К.Одров, Э.Э.Отто — германский подданный, В.Ф.Петров, Г.П.Потемкин, Л.Г.Рабинович, В.С.Ржепецкий, П.И.Скорутто, В.О.Соколов, И.К.Стояновский, Д.М.Сущевский, С.Е.Чернокнижников, Н.А.Чинокал, Г.А.Шадлун, В.Э.Штельбринк, А.Я.Элиадзе, А.Я.Юсевич). В число обвиняемых попали также горные техники, электротехники, механики, наладчики машин (С.А.Бабенко, В.И.Бадштибер — германский подданный, В.И.Беленко, Н.П.Бояршинов, С.3.Будный, Ф.Т.Васильев, И.Г.Горлов, Н.Е.Калганов, А.К.Колодуб, Е.К.Колодуб, В.М.Кувалдин, М.К.Майер — германский подданный, В.Н.Нашивочников, А.Е.Некрасов, М.Е.Никишин, В.Н.Самойлов, П.И.Семенченко, П.М.Файерман). ОГПУ пыталось связать с «шахтинским делом» и таких крупных горных специалистов, как П.И.Пальчинский и И.И.Федорович, арестованных в апреле 1928.
Более чем за два месяца до завершения следствия и начала суда развернулась пропагандистская подготовка показательного процесса. В передовых статьях «Правды» и «Известий», в выступлении Сталина на собрании партактива Москвы существование «контрреволюционной организации», «тайной группы» «буржуазных спецов» преподносилось как доказанный факт. Эти выступления воспринимались как директивы5.

После завершения «шахтинского дела» наступление на техническую интеллигенцию продолжилось с еще большим размахом. Под ударом оказались и остававшиеся относительно независимыми научно-технические общественные организации. Так, 27 августа 1929 была упразднена Всероссийская ассоциация инженеров (ВАИ)6, обвиненная в «пособничестве вредительству», корпоративности и элитарности, оторванности от рабочих и техников.

ПРИМЕЧАНИЯ

* Вплоть до 80-х годов оставалась в силе официальная «каноническая» трактовка «шахтинского дела», четко сформулированная и одобренная ЦК ВКП(б) в 1938 в известной работе «История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс»: «В этом же <1928> году была раскрыта крупная вредительская организация буржуазных специалистов в Шахтинском районе Донбасса. Шахтинские вредители были тесно связаны с бывшими собственниками предприятий — русскими и иностранными капиталистами, с иностранной военной разведкой. Они ставили целью сорвать рост социалистической промышленности и облегчить восстановление капитализма в СССР. Вредители неправильно вели разработку шахт, чтобы уменьшить добычу угля. Они портили машины, вентиляцию, устраивали обвалы, взрывы и поджоги шахт, заводов, электростанций. Вредители сознательно задерживали улучшение материального положения рабочих, нарушали советские законы об охране труда. Вредители были привлечены к ответственности. Они получили от суда должную кару.» — Прим. ред.

2 По обнародованной незадолго до этого «юридической норме» под вредительством как уголовным преступлением понимался любой ущерб, нанесенный как невольно, так и с умыслом. Грань между умыслом и оплошностью (халатностью) в степени ответственности перед законом оказалась размытой. Но при этом доказательство умышленности вредительства отвечало известным «потребностям» исторического момента. — Прим. ред.

3 Самообвинение становилось в практике (и теории) советского судопроизводства «царицей доказательств». Вещественные доказательства и свидетельские показания отходили на второй план или становились ненужными. — Прим. ред.

4 «Торгпром», или «Российский торгово-промышленный и (финансовый союз», был основан за границей эмигрантами, в том числе и бывшими владельцами шахт, горными инженерами. — Прим. ред.

5 Такая практика, конечно, нарушала юридическую процедуру следствия и принцип презумпции невиновности. Пропагандистская кампания, направленная против специалистов-инженеров, вызвала их массовый уход с шахт. — Прим. ред.

6 Членом президиума ВАИ был П.И.Пальчинский (расстрелян в мае 1929). В 1927-1929 под давлением властей прекратили свое существование также другие независимые общественные организации, во главе которых стоял Пальчинский: старейшее Русское техническое общество и Клуб горных деятелей. — Прим. ред.