АлкоТема 

Помню, однажды один корсиканец пытался научить меня пить пастис. Я отказывался, говорил, что не могу пить ничего анисового. Он же утверждал, что я просто не умею его пить, потому что ни разу не пил его так, как пьют его на Корсике. А у меня даже от запаха этого знаменитого напитка все волосы на теле становились дыбом. Но он настаивал. Я согласился попробовать. Он обрадовался, притащил бутылку пастиса, нужные стаканы, воду и лёд. Он всё, как положено, смешал, добавил льда. От соединения с водой и со льдом пастис моментально побелел. Корсиканец долго позвякивал льдинками, помешивая разбавленный водой пастис. Потом попробовал, удовлетворённо кивнул и облизал губы. Мы выпили. Волосы, разумеется, на моём теле встали дыбом. И даже не только встали, но и выпрямились. Я с трудом и, собрав всё своё мужество, допил предложенное, но гримасу скрыть не смог. Он был разочарован мною и сказал: «Водку-то ты пьёшь и не кривишься, а она-то куда противнее». Тут стало обидно мне. И я спросил его, как он пьёт водку. Он ответил, что старается её никогда не пить, но если пьёт, то пытается проглотить её как можно быстрее, так как вкус у водки уж больно ужасный. Однако, быстрому её проглатыванию мешает лёд, плавающий в стакане.

Тогда я понял, что водка — это сугубо наш напиток, я бы даже уточнил, ЛИЧНО наш.

Мы много раз видели в кино, как герои американских фильмов берут бутылку водки, причём, не из холодильника, а просто со стола или из бара, берут и пьют её, родимую, тёплую из горлышка маленькими глотками. У меня такие кадры вызывают рвотный рефлекс.

Я часто сталкивался с тем, что европейцы и американцы считают водку самым крепким, тяжёлым и почти невозможным для употребления напитком, что водка имеет убийственную силу, и что она так же непонятна, как всё русское.

Однажды, репетируя с целой группой актёров из Бельгии, Швейцарии, Франции и других европейских стран, я убеждал их, что русские пьесы им не стоит играть, как русские пьесы про русских. То есть, им точно не надо пытаться изображать нас. Получится ерунда. Стоит французу надеть шапку-ушанку, и тут же получается плохая карикатура. Они не понимали. Тогда я спросил их, знают ли они, как правильно русские пьют водку. Они дружно сказали, что прекрасно знают. Я попросил их показать свои знания хотя бы при помощи воды. Это было очень смешно. Тогда я пообещал, что научу их, но по-настоящему. Для этого я устроил маленькую вечеринку.

Конечно, совершенно правильную и разнообразную закуску мне в городе Сент Этьен найти не удалось. Ни сала, ни хорошей квашеной капустки, ни правильных солёных (не маринованных) огурцов я не нашёл. Про грузди, опята или рыжики я даже не говорю. Но приличный чёрный хлеб я купил, нашёл что-то вроде шпрот, нарыл в супермаркете отличную норвежскую селёдку, купил лука… Водку купить было легче.

Короче, я сделал маленькие бутерброды: кусочек чёрного хлеба, маслица немного, селёдочка, сверху кругляшок лука и круглый же срез варёного вкрутую яйца. Купил я ещё правильные рюмки. Водку поставил в морозилку. Водки было достаточно, закуски я наделал тоже много.

Первую они пили со страхом, особенно девицы. Мне пришлось даже покрикивать на них. Многие подносили рюмки к губам, как люди, опасающиеся обжечься. А я настаивал, чтобы они выпили обязательно залпом и немедленно закусили. И вот они сделали это.

Видели бы вы их лица! Самое главное, что на них было сначала — это удивление! Удивление, что они это сделали, не умерли, и ничего страшного с ними не случилось. Следующее выражение лиц означало: О, мон дьё! А это же очень вкусно!

Потом они выпили ещё и ещё… А потом кинулись звонить своим друзьям, подругам, приятелям, знакомым и громко, взахлёб и радостно сообщать, что они только что выпили водки… залпом… три раза, и что это ТРЭ-БОН! Они, конечно, гордились. Ещё бы! Водку — и залпом! Как русские! Как в кино!

А в общем-то во всех таких культурах выпивание водки залпом — это признак если не смелости, то хотя бы силы.

Я встретился с водкой и почувствовал её очень не рано. Впервые я выпил водку с удовольствием после тридцати. До этого я пил её, но всегда испытывал трудности при проглатывании и точно не считал водку вкусной. Мне нужен был только результат. И в этом случае результат был всегда плачевным.

Убеждён, что в случае знакомства с водкой необходим проводник, наставник, старший товарищ, если хотите. И нужен ритуал, я бы даже сказал, обряд. От этого во многом будут зависеть дальнейшие взаимоотношения с этим сложным и гораздо более чем просто напиток явлением жизни.

Мне повезло! Мне мою первую настоящую рюмку водки налил великий русский актёр Михаил Андреевич Глузский. Налил, сказал верные слова, выпил со мной и закусил. Он, можно сказать, поставил мне руку. Он передал и даже вручил мне целую науку. Я запомнил её и постарался быть хорошим учеником.

Лично для себя я эту науку понимаю так… Хотя это и не было проговорено. Это стало ясно с годами и в процессе.

Водку нельзя пить одному и молча. В противном случае — это уже просто алкоголизм и не более того. Можно налить себе коньячку и в одиночку, сидя вечером у камелька, потягивать его, почитывая что-нибудь. И виски себе можно плеснуть, кинуть льда и уставиться в телевизор. Пива можно выпить одному, глядя футбол на экране. Но водка такого не допустит.

Хотя бывает много ситуаций, когда мы можем пропустить другую-третью рюмочку по факту в одиночку. Но даже находясь в одиночестве, мы поднимем рюмочку, сделаем паузу, да и мысленно произнесём тост, а то и чокнемся с чем-нибудь. Вот мы уже и не одни, вот уже и беседа, пусть с воображаемым другом, пусть даже с самим собой, но диалог.

Сам вкус водки требует этого. А вкус её таков, что водку невозможно потягивать, как виски или ром. Водка требует порции в один-два глотка. И именно этот вкус сформировал идеальную водочную посуду — рюмку! А уже вследствие этого сформировался и способ выпивания водки.

Водку невозможно в компании попивать. Её необходимо выпивать, так сказать, замахивая. А, стало быть, всей компанией разом. Налили — выпили. Но такое выпивание нужно как-то объявить, надо скомандовать, в конце концов, даже если за столом два-три человека.

Думаю, что как раз эта необходимость и сформировала потребность в тостах. И теперь уже мы не мыслим выпивания водки без тоста, без каких-то существенных слов, без некого смыслового вектора, который сопровождает каждую рюмку. И лучше, чтобы каждый тост был неповторим, как и каждая рюмка. Иначе, всё сведётся к элементарной, пошлой пьянке.

Когда иностранцы спрашивают меня: «скажи, вот французы говорят — «сонте», немцы — «прозит» или «цум воль». А русские как говорят?»

Раньше я говорил: «На здоровье!» Они радовались и старались запомнить. А теперь я говорю: «А у нас нет такого стандартного слова или фразы. Мы каждый раз говорим что-то новое или стараемся говорить. А если уже нового сказать не можем, то пьём за здоровье и расходимся».

Ну правда! Кто и когда в кругу друзей хоть раз говорил «На здоровье!» Да никто и никогда! Водка требует творческого подхода.

И именно этим определяется умение или не умение выпивать — творчеством!

У всех и у каждого есть друзья или знакомые, с которыми в радость выпить водочки и с кем этого делать не хочется ни при каких обстоятельствах. Тот человек, который несёт с собой в застолье радость общения, умение сказать тост, тонкое понимание ситуации и компании, не частит, выпивает с чувством, с толком, с расстановкой, аппетитно крякает после опрокинутой рюмки, вкусно закусывает — такой человек желанный гость в любом доме и в любой компании. Такой может выпить много, рассказать массу анекдотов, наговорить комплиментов всем дамам, станцевать, спеть, да потом ещё и проводит до дома ту, о ком надо позаботиться, или позаботится о перебравших водочки товарищах.


Тот же, кто пьёт молча, быстро и, с явным желанием как можно скорее просто опьянеть, что называется «нажирается» — становится помехой за столом. Таких избегают. С такими стараются водку не пить. Потому что «нажраться» водки — дело постыдное и некрасивое. Водку нельзя «жрать», водку нужно «кушать». Не даром так аппетитно звучит старинная фраза: «откушать водочки».

Именно «откушать». Никакой другой крепкий напиток в мире, кроме водки, не вызывает после выпивания желания смачно и аппетитно крякнуть и немедленно закусить выпитое.

Водка — это единственный крепкий напиток, который пьётся в процессе трапезы, который требует еды.

Русский человек может запить еду и виски, и ромом, и даже кальвадосом. Но это тогда, когда водки нет или, когда ему хочется пустить пыль в глаза. Ну да что говорить, если наш человек даже макароны заедает хлебом!

Как только весь мир нам открылся, как только мы смогли по этому миру перемещаться, на нас обрушилась масса разной алкогольной информации. Но мы, благодаря глубокому пониманию того, что просто пьянство — это беда и безумие, и что любой напиток требует соблюдения особых правил и даже ритуалов его употребления, очень быстро во всём разобрались. К этому нас во многом подготовило серьёзное и порой пиитетное отношение к нашему глубоко национальному напитку — водке (тут я говорю о тех, кто умеет выпивать, а не о тех, кто составляет горькую статистику потребления алкоголя в нашей многострадальной державе).

Так вот, мы были готовы к восприятию всех напитков мира. Мы оказались невероятно обучаемы. И вот многие из нас очень быстро стали лучше французов разбираться во французских винах и коньяках, про шампанское я даже не говорю. Мы лучше шотландцев знаем их производителей лучших виски. У нас есть любимые сорта итальянской грап-пы, про которую многие итальянцы даже не слыхивали. Мы в этом уже понимаем и знаем как, при каких обстоятельствах и с чем надо всё это употреблять.

Однако, наша водка, а главное, правильные способы её принятия вовнутрь, по-прежнему остаётся нашим национальным достоянием и частью непостижимой русской души.

Нет! Европейцы и американцы, конечно, водку употребляют. Но как? Пьют её с соками, смешивают с разными другими напитками, могут, как в кино, отхлебнуть её родимую тёплую, из горлышка… Они даже изобрели несколько знаменитых коктейлей с водкой. Тот же самый Агент 007 приложил к этому руку. Но глядя на все эти многочисленные способы, многие из которых выглядят весьма нарядно и завлекательно… Глядя на все эти «белые» и «чёрные русские» коктейли, русский человек вздохнёт да и скажет, а если не скажет, то подумает: «Эх, такое добро испортили… Как же её, родимую, измордовали. Разве ж можно с ней так? Разве ж можно?»

И никогда бельгиец, который варит лучшее в мире пиво, или француз-винодел из Бордо, с большими, чёрными от работы руками, или маленький, потный мексиканец, который гонит из кактусов золотистую, ароматную текилу, или худой, бледный шотландец, твёрдый, как дубовая доска, и пропитанный виски, как дубовая бочка, не узнают гениального, удивительно сильного и при этом сложного вкуса глотка холодной водки из старой, гранёной рюмки, оставшейся ещё от деда… Рюмки, выпитой в субботу после бани… После того, как несколько друзей мужиков… Или когда дед, батя и пара сыновей после покоса… Или когда два брата после долгой разлуки встретились, затопили баньку, долго парились, выходили на воздух покурить или прыгнуть в снег… А потом снова парились… А в доме женщины накрывали стол, суетились… И вот мужики в чистом исподнем, с взъерошенными волосами, шумно дыша и громко говоря вваливаются в дом… Лица румяные, выбритые, лампочка отражается на блестящих кончиках носов… Садятся они за стол, немедленно наливают по рюмочке и со словами «ну… дай нам Бог!…» смачно выпивают, крякают и, выхватив из глубокой тарелки по варёной, рассыпчатой картофелине, закусывают жадно… Кто, кроме нас, поймёт, о чём идёт речь…

А каков вкус водки, которую пьёшь под свеженинку, когда забили первого осеннего поросёнка? Или под первые солёные грузди в этом сезоне… А под рыжики? Да ещё, если уже рюмка налита, грибок на вилочку наколот, и вдруг обнаруживается, что сметаны на столе нет. Хозяйка бежит за сметаной, водка согревается, полный рот слюны… Но без сметанки-то нельзя. И вот сметана, и вот рюмка запрокинута, и вот гриб щедро выкупан в холодной, ещё почти твёрдой, из холодильника, хорошей сметане, и вот хруст во рту… Кто в мире знает такое?

А какой напиток можно выпить под разогретый вчерашний суп?… Прийти после работы в четверг усталым, за окном начало марта. Усталость, предпростудное состояние, на работе всё в каком-то затяжном проблемном состоянии, перетекающем из одного в другое… Но в холодильнике кастрюлька со вчерашним куриным супом с клецками… Нет, лучше с борщом… Нет, борщ или солянка — это слишком предсказуемо и типично. Вот! Рассольничек с перловочкой на дне кастрюли! Вот суп разогревается, достаёшь початую бутылочку из холодильника, рюмочку из шкафа… Отрезаешь кусочек чёрного хлеба… А пообедать днём толком не получилось… А потом выпиваешь почти подряд две рюмки, немного супа… Проходит 5–7 минут, и ты чувствуешь, как в усталую и тяжёлую голову приходит тёплая пуля! Она входит медленно и откуда-то сбоку в висок… Тяжесть и раздражение отступают, и накрывает волной нежности к домочадцам, если такие есть, ну а если нет, то ко всему остальному человечеству.

Как такое объяснить норвежцу или португальцу?

А водка на сентябрьском пикнике из пластикового стаканчика под шпроты, вынутые двумя пальцами из банки? А штрафная за опоздание к столу под солёный чуть-чуть с газком огурец? А водка из маленького, кислого на вкус металлического походного стаканчика ночью у реки и под уху… Да мало ли?

Вот это всё главные составляющие бесконечного коктейля. Коктейля, состоящего из наших, сугубо наших, жизненных ситуаций, привычек, ритуалов, городов, деревень, рек, озёр, праздников, свадеб, поминок, дней рождений и крестин, горестей и радостей, встреч, расставаний, одиночества, дружбы… и водки. Бесконечный наш лонгдринк.

Этой связью водки с нашей жизнью возможно и объясняется тот простой факт, что водка не выдерживается в бочках по многу лет, не хранится в пыльных бутылках в подвалах, накапливая вкус и суть. Невозможно представить себе водку урожая 1965 года, 1976, 1983, да хоть позапрошлого годов. Нелепо само предположение, что кто-то может спросить у сомелье: «Водка у вас какой выдержки? Какого, говорить, года у вас есть водка?» Это всё остальное может храниться десятилетиями: коньяки, кальвадосы, виски, ром… А водку как можно хранить? Что это за водка, которую так долго хранить кому-то хватит силы воли и характера. Это была бы какая-то подозрительная водка… Если русский человек узнает, что какую-то бутылку не выпили за много лет, он скорее решит, что это плохая водка! Нет! Водку не надо, ни к чему, нельзя долго хранить. Тот, кто долго хранит водку, скорее всего жадный и не имеющий друзей, скучный человек. Хранить водку стыдно! Но вот охладить нужно!

Только бутылка водки уместна на столе. Остальные крепкие напитки за столом не пьют… Пьют у баров, у каминов, сидя на диванах, прогуливаясь по садам… Пьют виски, коньяки и прочее, наливая понемногу и не глядя на бутылку. Да и бутылки других напитков обычно бывают тёмного стекла. Открыли бутылочку коньяка, выпили немного и поставили обратно до следующего раза.

Бутылка же водки после открытия редко не бывает выпита… Её убирают со стола, только когда она пустеет.

Почему бутылка водки должна стоять на столе? А потому что когда пьётся водка, то бутылка — это единственные достоверные часы. Обычные часы, показывающие реальное время, в ситуации застолья с водкой — вещь довольно бесполезная. Реальное время в такой момент исчезает. Водка изменяет движение времени, и бутылка становится единственным хронографом. Возможно, именно поэтому классическая водочная бутылка прозрачна и бела. Необходимо отчётливо видеть, сколько в бутылке содержимого. Сколько выпито, и сколько осталось — это и есть точное застольное время. Но как только бутылка опустела — её тут же убирают и появляется новая. И отсчёт времени также начинается снова. Возникает удивительное ощущение бесконечного времени, бесконечной жизни, остановившегося радостного мгновения. А пустая бутылка непременно прячется с глаз долой. В процессе радостного и яркого проживания бесконечного момента жизни прошлое не важно, оно не должно о себе напоминать. А будущее? Оно известно… Известно в виде неизбежного возвращения домой, ворчания жены, тяжёлого утра, длинного и невыносимого следующего дня… Но в тот момент, когда на стол ставится новая бутылка водки, это будущее вдруг становится далёким-далёким и совсем не страшным.Водка удивительным образом может растягивать время и находить его там, где его, казалось, не было. Встретились два человека, чтобы обсудить трудные и запутанные вопросы. Встретились ненадолго. Времени не было. Неожиданно выпили по рюмочке… А к утру они не только обсудили, но все вопросы решили.

Забежал друг буквально на пятнадцать минут к другу поздравить с днём рождения. Только на пятнадцать минут, потому что куча ужасных проблем. Проснулся в субботу днём, а проблемы сами собой уже позади. Нельзя сказать, что они разрешились, нет! Они просто позади…

Только с водкой и только у нас могли появиться посошки, стременные, штрафные… Всё это связано со временем. Штрафная нужна, чтобы перевести опоздавшего срочно в тот часовой пояс, в котором находятся те, кто пришёл вовремя. Ну а посошки… это последние попытки удержать, продлить счастливое время… А, может быть, остановит его ещё на сутки…

Водка — это глубоко национальное явление! Посудите сами. Если выпить сначала пива, потом вина, потом виски и чего-то ещё и ещё, а потом принять рюмку ледяной водки… Эта рюмка трезвит и приводит в чувства гораздо сильнее кофе или лимонного сока. Эта рюмка проясняет сознание, настраивает резкость взгляда, даёт реальную оценку ситуации…

Вот бы в этот момент остановиться!

Но никто не останавливается!