Рождение нации — в крови и в муках 

Есть вещи, в которые верить не хочется. Исключительно и только потому что это противно человеческой природе (по крайней мере, нормальной человеческой природе). Автор этих строк — не исключение. Еще в 2009 году мной была написана статья «Сумерки карликов», в которой давался довольно печальный прогноз относительно будущего РФ. Честно скажу, мне хотелось ошибиться. Хотелось надеяться, что из той катастрофы, которая представлялась логически неизбежной, нам удастся выбраться более-менее сухими..( Collapse )


Но, к сожалению, приходится признать: не удастся. И вот об этом сейчас, после Бирюлево, во-первых, и Русского Марша, во-вторых, стоит поговорить. Хотя бы для того, чтобы потом не спрашивали: почему, мол, никто не предупреждал.

Цыплята, которых сейчас самая пора считать, выглядят довольно пугающе. В наличии имеются следующие явления и тренды:

Массовая ксенофобия. Термин «ксенофобия» представляется уместным, ибо о массовом русском национализме речи все же не идет. Людей, которые были бы недовольны отсутствием национальной русской власти, а равно и озабочены сохранением своей национальной религиозно-культурной идентичности, не слишком много. А вот тех, кто недоволен усиливающимся миграционным потоком из Средней Азии и с Северного Кавказа, больше в разы. Применительно к Москве можно говорить уже о том, что это недовольство разделяет подавляющее большинство населения. Речь идет, в сущности, о простых вещах — о страхе за свою жизнь и о вытеснении с рынка труда. В лучшем случае, это можно назвать националистическими настроениями, но никак не национализмом (тем более, политическим).

Последовательный курс на дерусификацию и азиатизацию России, осуществляемый путинским режимом. Очевидно, что в Кремле понимают, сколь сильное недовольство вызывает их политика, но не могут от нее отказаться. Первое наглядно показало Бирюлево. Власть была испугана очень всерьез — план «Вулкан» в Москве (стоящий где-то очень рядом с режимом контртеррористической операции), катание задержанного азербайджанца на вертолете, с доставкой в кабинет к Колокольцеву, и т.п. — все это признаки очень серьезной озабоченности происходящим. Что же до второго, то тут все ясно из заявлений Путина, который по-прежнему намерен «приближать» Среднюю Азию посредством безвизового режима.

К этому добавляется фактическая колонизация России выходцами из Средней Азии и с Кавказа, являющаяся следствием вышеописанной политики Кремля. Тут, собственно, все ясно.

И (увы!) политическая дистрофия русского национализма. Все крупные межэтнические конфликты последних лет наглядно показали: русские националисты никогда, или почти никогда, не выступали в них в качестве организующей силы или, хотя бы, политических представителей восставших русских людей. В лучшем случае, «лидеры националистов» приезжали на место постфактум, более-менее успешно получали свою дозу пиара, и этим ограничивались. Очень хорошо это было продемонстрировано в Бирюлево. Толпа штурмовала овощебазу и торговый центр, горели перевернутые автомобили, декорированные размозженными о них арбузами — а «видные деятели Русского Движения», в лучшем случае, радовали своих подписчиков групповыми фотографиями из Бирюлево, оперативно запощенными с «айфонов». Очевидно, что влияние всех имеющихся националистических организаций на бирюлевские события было равно нулю. Нулевым также был и остается авторитет этих структур среди тех, кто в этих событиях участвовал.

В итоге, мы имеем два социально-политических потока, которые можно рассматривать как националистические или потенциально националистические. Один — по-настоящему массовый и мощный, но совершенно неорганизованный. По сути дела, это ксенофобская стихия, пробужденная к жизни политикой замещения русского населения мигрантами. Именно столкновение азиатских и кавказских колонизаторов с этой силой дало все крупные межэтнические конфликты последних лет (Харагун, Кондопога, Сагра, Пугачев, Бирюлево, и т.п.).

Второй поток — во много раз слабее в смысле численности, да и в отношении политического влияния. Он состоит из собственно русских националистических организаций, самого разного направления, в большинстве случаев более или менее явно конфликтующих друг с другом. В совокупности, они обладают существенно большим активом, чем, например, либералы, и по-прежнему опережают левых. Но абсолютная численность активистов крайне мала. То же можно сказать и об их потенциале (экономическом и политическом). Именно эта среда, например, дает ежегодный Русский марш.

Оба этих потока существуют де-факто независимо друг от друга, и между собой почти никак не связаны (что, разумеется, резко снижает возможности первого и особенно второго течения).

Разумеется, столь печальное положение вещей не является случайностью. На протяжении многих лет власть, в лице своих спецслужб, активно работала над тем, чтобы не допустить смычки националистических структур и широких слоев населения, настроенных более или менее националистически, или, как минимум, ксенофобски. Как именно строилась эта работа — тема отдельная. Достаточно сказать, что правящий слой, утвердившийся в подсоветской России еще в 1917 г., с тех пор и по настоящее время этой работой занимался, и опыт и набор инструментов накопил немалый. Именно поэтому винить современных русских националистов в том, что они не умеют противостоять чекистскому Левиафану, едва ли разумно. Но, не обвиняя, забывать этого не следует.

Хорошего выхода из этой ситуации нет. Но плохой выход не просто есть, он — неизбежен. Только вот цена его будет высокой — ценой крови…

Перечисленные выше факторы не оставляют ни для власти, ни для общества принципиальной альтернативы. Путин сам не уйдет, ибо понимает, что в этом случае даже личную безопасность ему никто не сможет гарантировать (а уж безопасность капиталов тем более). Для снижения массовой ксенофобии ему следовало бы, во-первых, прекратить откармливать Кавказ. Но как он прекратит, если прекрасно понимает, что огромными финансовыми вливаниями он покупает лояльность северокавказских элит? Перекрой краник — и Кавказ тут же вспыхнет новой войной. Которая прихватит не только кавказские регионы, но и Ставрополье, и Кубань, а возможно, и еще что-то. Так что кормежка будет продолжаться, и привилегии для кавказцев будут сохраняться.

Во-вторых, необходимо поставить заслон на пути неконтролируемой миграции из Средней Азии. Но как он его поставит, когда очень и очень много людей, на которых он опирается, делали и делают сверхприбыли именно за счет мигрантов? И куда скинуть среднеазиатские диаспоры, которые сейчас состоят не только из дворников, но и из силовиков нижнего и среднего звена, и бизнесменов, и даже политиков? Да еще в условиях, когда лояльность русского большинства Кремлю, мягко говоря, сомнительна?

Поэтому максимум, что может себе позволить Путин и его команда — это порадовать трудящихся квази-националистической риторикой (что, собственно, уже и было сделано, в том числе устами Патриарха Кирилла), да разбить палаточный лагерь для вьетнамских гастарбайтеров. Все прочее останется неизменным.

Меж тем, межэтнические противоречия будут нарастать. Уже сейчас количество азиатских и кавказских мигрантов таково, что периодические массовые конфликты между ними и коренным населением стали, по сути, нормой. Идет колонизация России, и колонизаторы, что вполне естественно, стараются отжать местных от различных ресурсов (начиная от экономических активов и заканчивая жилплощадью). Дальнейшее увеличение количества мигрантов — и усыхание российской экономики — приведут к тому, что борьба за имеющиеся ресурсы еще более обострится. На практике это означает, что по всей России вспыхнут сотни новых кондопог и бирюлево, и жечь будут уже не машины, а людей.

На стороне русских — безусловный численный перевес. Но русские неорганизованны (как раз по причине вышеназванной политической дистрофии русского национализма); сегодня наш народ — это стихия. В отличие от нас азиатские и кавказские диаспоры хорошо структурированы, обладают серьезными денежными активами, оружием и боевиками. Не стоит обольщаться, полагая, что таджики — это милые и туповатые джамшуты из Камеди-Клаба. Таджикистан — это, вообще-то, страна, пережившая кровавую гражданскую войну. Людей, которые в ходе этой войны приобрели соответствующие навыки, там немало. И было бы совсем наивно думать, что некоторых из этих людей нет сейчас в России.В отличие от нас, азиатские и кавказские диаспоры хорошо структурированы,
обладают серьезными денежными активами, оружием и боевиками

При столкновении большой, но невооруженной массы со сравнительно маленькими, но хорошо организованными и экипированными группами неизбежно возникает определенное равновесие. То есть конфликт нельзя будет разрешить в один момент, и он станет затяжным.

И государственное вмешательство в этот фестиваль ничего не изменит. Известно, что даже самая жестокая полиция самых авторитарных режимов старается митинги численностью более 50 тысяч человек не разгонять. Ибо всякая попытка разгона в данном случае либо глохнет, либо означает уже переход к боевым действиям — с ранеными и убитыми. Собственно, именно это — переход к боевым действиям — и должно случиться. По той схеме, которая наблюдалась при демонтаже СССР или распаде Югославии. Тут можно выделить три этапа. Первый — попытка жесткого подавления. Но поскольку столкновения будут повсеместными и объективные причины их никуда не денутся, то ничего из этого не выйдет. Второй этап — фактическое самоустранение армии и полиции. И последняя, третья стадия — распределение вооружений и воинского кадра (из числа тех немногих, кого позиция наблюдателя не устроит) между имеющимися сторонами конфликта, в соответствии с этноконфессиональной принадлежностью.

В ближайшем будущем на территории России должны будут вспыхнуть сотни локальных конфликтов. И вспыхнув, гореть они будут долго. Следом за национальным фактором выстрелит фактор социально-экономический — Бирюлево подстегнет Пикалево (ныне подзабытое — а напрасно!). И вот когда на российской земле будут существовать десятки, а, возможно, и сотни азиатских и мусульманских военизированных анклавов — тогда только, по всей вероятности, начнется политическое развитие русского национализма. Ибо только тогда появятся два недостающих ныне элемента.

Первый элемент — это стимул, ощутимый даже для тех несчастных, чьи мозги с детства забиты мутной тиной советского интернационализма. Тогда, когда в каждом втором дворе русских начнут расстреливать и резать по этническому признаку, появление этнической солидарности становится неизбежным.

Второй момент — ослабление государственного контроля, своевременно изымающего с националистической поляны все сколько-нибудь живое и перспективное.

В этих условиях, и начнется реальное, а не виртуальное, развитие русской нации. Начнется оно с азов и низов — с формирования отрядов самообороны, самоорганизации на своей территории, зачищенной по этническому признаку, и т.п. Естественно, что у этих структур появятся и свои политические представители. Едва ли эти новые и теперь уже действительно русские политики по своему уровню смогут дотянуть хотя бы до своих боснийских коллег середины 90-х годов — но тут уже выбирать нам не придется. Вырастет только то, что сможет вырасти.

Весьма вероятно, что эти новые русские объединения будут так или иначе использовать наследие Русского Движения предыдущих лет. Но тут не надо обольщаться: отношение к этому наследию, скорее всего, будет как к утильсырью. Это будет время начала новой эпохи — а новая эпоха потребует и новых лидеров, и новых идеологов. Для кого-то лично это может быть печально, но — в истории так бывает приблизительно всегда.

На этом этапе в сценарии появляются, наконец, разные варианты развития событий. Тут есть три важных момента. Во-первых, произойдет или не произойдет переворот в Кремле. Кто будет там сидеть на рычаге — Путин и иже с ним, или те, кто сейчас мечтает о Перестройке-2?

Во-вторых, очень многое зависит от уровня консолидации мусульманского населения России. Если коренное мусульманское население и мусульманские диаспоры смогут преодолеть многочисленные противоречия, пока что не дающие им выступать единым фронтом, то мы можем получить уже не сотни локальных конфликтов, а полноценную войну. В которую будут втянуты и Кавказ, и Поволжье, и мусульманские анклавы в европейской России. Такой вариант представляется все же маловероятным (уже слишком много имеется разделений среди мусульман), но совершенно исключать его нельзя.

В-третьих, колоссальное значение будет иметь то, какое решение относительно РФ примут на международном уровне. Если США и ЕС поддадутся старому искушению и дадут зеленый свет на расчленение России — то выкрутиться помимо войны (и даже нескольких войн) едва ли получится. Если же посчитают, что стабильность на севере Евразии важнее — то есть шанс, что обойдется лишь чередой пусть кровавых и многочисленных, но все же локальных столкновений.

На каком именно варианте остановятся всемирные друзья демократии и прогресса — спрогнозировать невозможно.

В общем, впереди у нас кровь — и кровь большая. Насколько большая — сказать трудно, но то, что она будет — это, к сожалению, уже неизбежность. Единственное, что утешает: это то, что в этой крови (в значительной степени — русской крови!) рыхлая масса этнических русских сможет возродиться уже как русская нация. Произойдет это не сразу, но настоящий, так сказать, взрослый политический национализм начнется с этого.

Да, это не совсем то, о чем мы все мечтали. Но других — лучших — вариантов уже не просматривается. И если неизбежное рождение нации будет сопровождаться муками и кровью — то остается лишь смириться с этим. И, приняв это как волю Божию, сделать все, чтобы приблизить наше национальное возрождение.

Димитрий Саввин[внешняя ссылка]