Бандерложность) 

Домкрат Стремительный писал(а) : людям жить нормально в нашей прекрасной стране.

Нашей-чьей ?
О какой стране речь ?

JUMPER писал :

Домкрат Стремительный писал(а) ... : людям жить нормально в нашей прекрасной стране.

Нашей-чьей ?
О какой стране речь ?

О прекрасной, нашей стране.
Какой, это к бабам.

Встречаются две подруги, и одна говорит другой:
- Представляешь, вчера переспала с Наташкиным мужем.
- Да ты что?! И как он?!
- Превосходно! Я вообще не понимаю, как она может изменять этому прекрасному человеку!
- Вот видишь, я тебе давно говорила, что в постели он гораздо лучше твоего мужа. А ты мне не верила...

Домкрат Стремительный писал(а) :

JUMPER писал ... :

Домкрат Стремительный писал(а) ... : людям жить нормально в нашей прекрасной стране.

Нашей-чьей ?
О какой стране речь ?

О прекрасной, нашей стране.
Какой, это к бабам.

Баб я спрошу, если они здесь будут писать.
А ты за себя можешь ответить
Ты кто Ты откуда Ты о чём

-Что там за шум у офиса Зеленского, Бэрримор?
-Это митинг против капитуляции перед Россией, сэр.
-И чего же они требуют, Бэрримор?
-Полной капитуляции России, возврата Крыма и Донбасса.
-Им разве кто-то запрещает их вернуть?
-Нет,сэр.
-Так почему же всё-таки они шумят?
-Пи=дорасы, сэр.

Мечта. 21+

- В городе моего детства был секретный завод, - начал рассказ мой собеседник…

- Не бывает секретных заводов, - тут же перебил его я, - бывают заводы, изготавливающие секретную продукцию…

- Это у тебя не бывает, - вздохнул рассказчик, - а у нас был. Продукция как раз не секретной была - завод надувные лодки делал и плоты, об этом все в городе знали. Но завод точно секретный.

Фиг попадешь на него, на завод этот. И тебя проверят, и родню пересчитают, всех допросят-выспросят, а на работу не возьмут. Потому что троюродный брат двоюродного твоего дяди в Занзибаре семечками торгует среди морально-неустойчивого населения.
Ты об этом и не подозревал даже, а они тебя из-за такой мелочи на работу не приняли.

- Так что завод секретный, а продукция у него – самая обычная. Лодки надувные и плоты.
Причем очень хорошие лодки и очень хорошие плоты. Весь город знал. Потому что лодок и плотов в городе не продавали, а увозили сразу в Москву или вообще Ленинград, что еще хуже, потому что еще дальше.

В городе уж и мечтать перестали на местных лодках в местной речке местную рыбу половить. Мало того, что лодки не продают.
Так и спереть нельзя. Завод-то секретный. Там даже охрана не ворует.

В общем, о лодке с завода мечтать перестали все. Кроме Михалыча. То есть Семена Михайловича Б. Сам ты Буденный. Просто «Б» и все тут. Инкогнито пусть будет Михалыч.

Михалыч о местной лодке мечтал. Изредка. Часто мечтать ему недосуг было. Раз в неделю помечтает за чекушкой и все. По пятницам в основном. И по субботам иногда. Хотя мог и воскресенье захватить.

Поэтому Михалыч, когда к нему на постой двух практикантов с завода определили, вот как обрадовался. Практиканты-то люди не совсем проверенные, молодые, и от того совершенно поддающиеся влиянию. А уж влиять на людей Михалыч умел. Он даже на сантехника Виктор Палыча мог повлиять. Возьмет, бывало, литра три самогона и идет влияние на сантехника оказывать. Окажет и домой вернется. На своих, между прочим, двоих ногах.

Так то сантехник. А это практиканты какие-то. Студенты, извините меня, техникума. Люди грамотные и уважительно настроенные к старшим. Чего? Это ты сам нигилист. А студенты техникума – вообще поэтически настроенные люди. Особенно после литра.

А после второго их Михалыч и уговорил на неблаговидный поступок. Лодку с завода спереть. И даже план им составил и полностью втолковал. И этот самый Коля. И этот самый Петя. Полностью с этим планом согласились и кровью в углу плана подпись поставили. Каждый. Мол, если не выполнят план по краже лодки, сволочи они последние и салаги.

Это Михалыч с влиянием переборщил просто. Привык к сантехникам. Самому-то, балбесу, под восемьдесят, и трезвый на черта похож, а с младенцами связался.
И переборщил с влиянием. Поэтому Коля с Петей, поддавшись и расписавшись, на утро весь план забыли начисто.
Вспомнили только, что лодку Михалычу украсть обещали. Вспомнили и им стало стыдно.

Настолько стыдно, что они пошли на прием к директору завода. И все ему рассказали. И попросили лодку им продать. Для Михалыча. Директор, честно говоря, их сразу выгнать хотел. Но вспомнил потом о необходимости воспитания подрастающего поколения. Вспомнил себя-молодого. Прослезился. И написал записку. Начальнику цеха. «Выдать подателям сего одно изделие №3 из состава некондиции для вывоза с завода, директор».

Почерк у директора был неровный, ему вообще всегда секретарша со слуха печатала, слезы ему глаза застили, поэтому записка кривоватая вышла. Черт ногу сломит в записке.

Начальник цеха очень удивился, когда записку увидел. И директору перезвонил: Сансаныч, зачем эти практикантам восьмое изделие-то?
Но директор только с молодежью мягкий был.
А со своими – самодур и грубиян. Ты, - говорит, - бл ядь, начальник цеха, подпись видишь? Читать умеешь? А х ули еще не выдал, такой-сякой и эдакий еще?

Кто ж после такого изделие не выдаст? И выдали. И даже машину выдали, чтоб тюк с лодкой до Михалычева дома довезти. И двух здоровенных грузчиков. Потому что тяжелый тюк-то. И плотноупакованный.

Михалыч сразу попросил лодку в свою бортовую «шишигу» загрузить. Мол, прям сегодня на ночную рыбалку поедем.
Плавсредство опробовать. И молодежь учить рыбу ловить.

Так и быть. Молодежь возьмем, хотя чертята эти даже пить не умеют. Какая уж тут рыбная ловля.

И вот ночью. Трое. Два практиканта и Михалыч на рыбалку поехали. Палатку взяли, удочки чуть не забыли – возвращаться пришлось.
Пока собирались, темнеть начало. На место совсем в темноте добрались.

Хорошо Михалыч-то это место как свой сортир знает. Машину приткнули, лодку втроем с борта еле скинули, палатку поставили, костер развели. Приняли по чуть-чуть.
Послушали, как рыбу надо ловить. Не так, как вы, городские. А правильно. Пи дуйте за удочками, и лодку не забудьте надуть.

Я тут прикорну малость у костерка.

Коля и Петя взяли удочки. И занялись лодкой. Тюк был плотным, влажным от росы и без всяких застежек.
Взяли фонарик. И тусклом свете обнаружили надпись «тянуть». И шнурок с кольцом.
Приклеенный полосками ткани к тюку. Чтоб не болтался, - решили Коля с Петей.
А еще они решили, что им вместо лодки выдали спасательный плот. От парохода. Их на секретном заводе для секретных военно-морских пароходов делают и с лодками путают, когда практикантам выдают.
Так они решили и за шнурок дернули. Зашипело.

Тюк стал надуваться, разворачиваясь, и ребята спрятались под машину. На всякий случай.
Плот - плотом, а под машиной вернее. Подле костра мирно посапывал Михалыч. Потом он проснулся.

Было тихо и светло. Потому что костер. Потому что луна. Потому что горели фары грузовичка, дожигая старенький аккумулятор. Но звезд видно не было.

Звезды от Михалыча закрывал неизвестно откуда взявшийся Су-25. Силуэт огромного самолета немного колебался. Потому что сам самолет был резиновым.
А за резиновую стойку переднего шасси тянули два практиканта, пытаясь стащить изделие №8 в воду. Чтоб порыбачить, раз уж приехали.

Михалыч посмотрел на практикантов.
И еще раз поднял голову. В верху было крыло. Михалыч закурил. Он курил долго и сплевывал. Между плевками и затяжками губы его шевелились.
И если прислушаться, то вполне отчетливо можно было услышать:

- Не, братцы. Ну вас накакуй с вашими лодками. И рыбалкой. И практикантами. И вообще.

Михалыч докурил. Проверил пальцем не горит ли окурок.

Бросил его в угасающий костер. Надвинул кепку на глаза и сделал вид, что спит.
Ему было интересно, что практиканты будут делать с самолетом, если им удастся спихнуть его в воду. Может, действительно с него можно рыбу ловить, а?

* * *

- Не верю, - сказал я собеседнику. Не верю и все тут. Не может такого быть