О кулаках и о таком явлении как кулачество 

ST520 писал :это ни так, то как сейчас в Китае, это НЭП в 1920-е в СССР, государственные предприятия, работающие на рыночной основе.

китайские товарищи твёрдо заявляли в своё время, что важнейшими трудами являются наследие Сталина и Мао. это сейчас молодежь Китая стала интересоваться трудами Ленина.

А ведь Цапок, чьи подручные устроили нашумевшую резню в Кущёвской, это типичный кулак – тот самый кулак, справжний крепкий крестьянский хозяин, о горькой доле которого, вспоминая коллективизацию, так любили (и любят) плакаться у нас всякие запоздалые антисоветчики.
Да, в 30-е годы ХХ века в СССР большевики в ходе коллективизации свирепо и грубо, с перегибами, но уничтожали именно таких Цапков. Достаточно поинтересоваться историей русского крестьянства начала минувшего века, чтобы без труда обнаружить там полные аналоги нынешних хозяев станицы Кущеской – крепких хозяйственников, державших в кулаке целые сёла.
Цапок то, без шуток, не только массовый убийца и бандит, но действительно толковый сельскохозяйственный предприниматель. А в наших современных условиях второго без первого не бывает, ведь с распадом СССР и после «приватизации» мы мигом скатились в социальную ситуацию образца начала ХХ века – отсюда и стремительное возрождение нравов тех лет. Так сказать, от Большого Хапка до Большого Цапка оказался один небольшой шаг.
Кстати, недавняя резня в Кущевской имеет весьма известный аналог в нашем прошлом – историю Павлика Морозова, там ведь тоже были зарезанные подручными кулака дети… Так что, в свете Кущёвской, и эта обсмеянная разоблачителями сталинизма история убитого пионера и сама коллективизация воспринимаются несколько иначе. Выходит так - любишь разоблачать ужасы коллективизации и «изничтожения злобными большевиками трудолюбивого русского крестьянина», значит любишь и Цапка Сергея Викторовича, крепкого сельского хозяина…

[внешняя ссылка]

gerbert2 писал : китайские товарищи твёрдо заявляли в своё время, что важнейшими трудами являются наследие Сталина и Мао.

Причём тут какие то заявления, я вам про принципы на которых стоит экономическая система Китая.

ST520 писал :

gerbert2 писал ... : китайские товарищи твёрдо заявляли в своё время, что важнейшими трудами являются наследие Сталина и Мао.

Причём тут какие то заявления, я вам про принципы на которых стоит экономическая система Китая.

на мой взгляд, принципы слишком общие, что-то вроде четырех колес автомобиля. послевоенную экономику СССР НЭПом не называют, хотя принципы были те же. всё дело в нюансах, а они в "заявлениях".

Царский министр о кулачестве

Приведённый ниже текст был опубликован в 1892 году. Его автор, Алексей Сергеевич Ермолов — отнюдь не революционер, два года спустя он станет министром земледелия и государственных имуществ.

VI
Пагубное влияние развития ростовщичества и кулачества в сельском быту

В тесной связи с вопросом о взыскании упадающих на крестьянское население казённых, земских и общественных сборов и, можно сказать, главным образом на почве этих взысканий, развилась страшная язва нашей сельской жизни, в конец её растлевающая и уносящая народное благосостояние, — это так называемые кулачество и ростовщичество. При той безотлагательной нужде в деньгах, которая является у крестьян, — для уплаты повинностей, для обзаведения после пожара, для покупки лошади после её покражи, или скотины после падежа, эти язвы находят самое широкое поле для своего развития. При существующих, установленных с самыми лучшими целями и, быть может, вполне необходимых ограничениях в отношении продажи за казённые и частные взыскания предметов первой потребности крестьянского хозяйства, а также и надельной земли, правильного, доступного крестьянам кредита не существует вовсе. Только сельский ростовщик, обеспечивающий себя громадными процентами, вознаграждающими его за частую потерю самого капитала, приходит ему на помощь в случаях такой крайней нужды, но эта помощь, конечно, дорого обходится тому, кто к ней раз обратился. Однажды задолжав такому ростовщику, крестьянин уже почти никогда не может выбраться из той петли, которою тот его опутывает и которая его большею частью доводит до полного разорения. Нередко крестьянин уже и пашет, и сеет, и хлеб собирает только для кулака. Известно, что помещику при взысканиях с крестьян, по исполнительным листам, за самовольный уход с работы, за невыполнение принятых на себя обязательств и т.п., в огромном большинстве случаев оказывается совершенно невозможным что-либо с них получить, — многие считают даже излишним обращаться в подобных случаях к суду. Но сельский ростовщик и без суда всегда с лихвою вернёт себе своё, не теми, так другими способами, не деньгами, так натурой, зерном, скотиной, землёй, работой и т.п.

Впрочем, сельские ростовщики умеют обставлять свои операции таким образом, что и суд, по крайней мере прежний мировой гражданский суд, стоявший на почве формальных доказательств, обыкновенно являлся на помощь сельскому ростовщику в его хищнической деятельности разорения крестьянства. Весьма естественно, что крестьянин, незнакомый с обрядовой стороной судопроизводства, запутываемый разного рода, большею частию непонимаемыми им самим, обязательствами, на суде оказывался бессильным доказать свою, если не формальную, то фактическую правоту, и суд нередко присуждал с него взыскание, в 5-10 раз превышавшее размер действительно должной им суммы. Действуя векселями, неосторожно ему выданными и вооружась исполнительными листами, которых очень часто суд не вправе не выдать, сельский ростовщик в то же время развращает, спаивает слабых членов зажиточных семей, опутывает их фиктивными долговыми обязательствами, выданными на сумму в 10-20 раз большую против действительного долга, и разоряет массы крестьян в самом полном смысле этого слова. Трудно поверить, до каких размеров доходят те проценты, которые взимаются с крестьян за ссуженные им деньги и которые находятся главным образом в зависимости от степени народной нужды. Так, в летнее время, особенно в виду благоприятного урожая, ссуда даётся не более, как из 45-50% годовых, осенью те же кредиторы требуют уже не менее 120%, а иногда и до 240%, причём очень часто обеспечением служит залог крестьянских душевых наделов, которые сами владельцы арендуют потом у своих же заимодавцев. Иногда земля, отобранная заимодавцем за долг по расчёту 3-4 р. за десятину, обратно сдаётся в аренду владельцу её за 10-12 рублей. Однако, и такие проценты в большинстве случаев признаются ещё недостаточными, так как сверх того выговариваются разные работы, услуги, платежи натурою, — помимо денежных и т.п. При займах хлебом — за пуд зимою или весною, осенью возвращается два. Оценить всё это на деньги — весьма трудно, тем более, что счёты должника со своим кредитором обыкновенно так запутаны, — (большею частью умышленно запутываются последним), — что разобраться в них почти невозможно. В последние годы особенно распространяется кредит под залог имущества, причём ростовщик не брезгает ничем, — в дело идут и земледельческие орудия, и носильное платье, и хлеб на корню, и даже рабочая лошадь и скот. Когда же наступает время расплаты и крестьянину платить долга нечем, то всё это обращается в продажу, а чаще уступается тому же кредитору, причём он же назначает и цену, по которой заложенная вещь им принимается в уплату долга, так что часто, отдав залог, крестьянин остаётся по прежнему в долгу, иногда в сумме не меньшей, против первоначальной цифры долга. Местами, обязательные работы крестьян-должников на кулака-кредитора принимают характер совершенной барщины, ещё гораздо более тяжёлой, нежели прежняя господская, потому что в прежнее время помещики были заинтересованы в сохранении благосостояния своих крестьян, теперешнему же кулаку-кредитору до них никакого дела нет.

Обыкновенно, эти сельские ростовщики начинают свою деятельность с занятия виноторговлею, которая представляет столько удобных способов для разживы на счёт крестьян. Тут, конечно, тоже со стороны закона есть весьма целесообразные, по мысли, ограничения, — запрещено продавать вино в долг, под залог хлеба или вещей, под будущие работы, — запрещено расплачиваться вином за исполненные работы и т.п. Но едва ли нужно говорить о том, что все эти благодетельные ограничения остаются мёртвою буквою, так как уследить за исполнением их очень трудно, да и некому. Более того, судом же очень часто взыскиваются деньги, которые крестьяне остаются должными кабатчику, — в действительности за вино, — а на бумаге, за разные, будто бы, купленные у него же товары или продукты. Известно, что большею частью кабатчик является в то же время и лавочником, и съёмщиком земли, и ссыпщиком хлеба, и прасолом, т.е. скупщиком скота и разного другого крестьянского товара, — так как одна торговля вином, в особенности правильная, без всех этих так сказать подспорных её отраслей, далеко недостаточна для удовлетворения его стремлений к наживе. Известно также, что многие крупные теперь состояния обязаны своим происхождением именно такой кабацкой торговле, а некоторые именитые впоследствии купцы начинали с того, что были сидельцами или так называемыми подносчиками в кабаке или трактире. В уездных городах и в крупных селениях едва ли не все лучшие дома принадлежат теперь виноторговцам, или лицам, которые положили начало своему состоянию виноторговлею в связи с кулачеством. Для человека, не останавливающегося ни перед какими средствами, не много денег нужно, чтобы начать свою деятельность, но, конечно, нужны известного рода смётка, ловкость, изворотливость, особенно на первых порах, пока положение ещё шатко и кулак не оперился, не забрал силы, не заручился нужными связями. Эти связи всего легче заводятся и эти силы всего более укрепляются тогда, когда такой кулак находит возможным забрать в свои руки власть. От этого многие из них, особенно из числа начинающих, всячески стремятся пробраться на такое место, которое бы давало им силу и влияние, — например, добиться выбора в волостные старшины, что иногда, — особенно в прежнее время, до введения земских начальников, — им и удавалось. А раз попадала в руки власть, крылья развязывались и можно было зайти далеко, поприще впереди раскрывалось широкое. Едва ли нужно останавливаться на том, какое растлевающее влияние на сельскую жизнь вносило появление подобного деятеля в должности начальника и какие результаты могли при этом получиться. За невозможностью попасть в старшины, можно помириться и на другой должности, даже и не сопряжённой с фактической властью, как например, должность церковного старосты, или так называемого ктитора, лишь бы выбраться из общего уровня и стать на более видное место, откуда легче бывает обделывать всякие дела. И надо отдать справедливость некоторым из таких дельцов, — из них выходили иногда старосты очень хорошие, заботливые, которые радели о церкви и способствовали по мере сил её благолепию, не останавливаясь даже перед довольно крупными пожертвованиями из собственных средств. Быть может, тут отчасти влияло желание хотя немного замолить перед Господом те грехи, которые невольно чувствовались на душе, причём, однако, эти пожертвования и эти замаливания иногда отнюдь не останавливали дальнейшей мирской деятельности такого радетеля в прежнем направлении, но это объяснялось ими обыкновенно тем, что силён враг рода человеческого ...

Те же сельские кулаки состоят, как сказано, большею частью и местными торговцами, они же скупают или берут у крестьян за долг их хлеба, табак, шерсть, лён, пеньку и другие продукты. Характер их деятельности в этом отношении также достаточно известен. Не говоря уже про те низкие цены, по которым они принимают от крестьян их произведения, тут пускаются в ход все обычные у таких скупщиков приёмы — обмеривание, обвешивание, заманивание во дворы, с неправильными потом расчётами, покупка на дороге, у въезда в город, у придорожного трактира, с соответственным угощением и т.п. Нередко, крестьянам, приезжающим на базар со своими продуктами, даётся цена, значительно низшая, против существующей — при обычных в подобных случаях стачках между покупщиками; — затем при приёме, — кроме нередкого установления совершенно произвольной единицы меры, вроде четверти в девять мер, берковца в 14 пудов или пуда в пятьдесят фунтов, — самое измерение производится неверными мерами, фальшивыми гирями и т.п. Известно, что нередко даже клеймённые меры весы бывают неверны. В городах, где производится проверка мер, можно заказать себе и представить в городскую управу для наложения клейма специальные меры для покупки и специальные для продажи. А раз на мере или гире имеется установленное клеймо, доказать её неверность почти невозможно и, конечно, ни один крестьянин об этом и не подумает, только недоумевая, отчего при ссыпке хлеба вышла такая большая разница, против его собственного измерения, дома, и нередко, в простоте души, приписывает эту разницу своей же собственной ошибке. Эти приёмы обманывания крестьян при покупке у них хлеба в значительной степени поддерживаются существующим ещё во многих местах России обычаем покупки хлеба не на вес, а на меру. Вероятно, этот обычай и сохраняется ссыпщиками хлеба, особенно при покупках у крестьян, потому что при покупке на меру гораздо легче обмерить продавца так, что он этого и не заметит. Известно, что тут большое значение имеют различные приёмы насыпки, — в одну и ту же меру можно поместить и более, и менее хлеба, смотря по тому, как насыпать, к тому же насыпают иногда не под гребло, а с верхом, горою, сколько может удержаться, да и при сгребании можно греблом вдавить в меру известное количество хлеба. Мера, большею частью, для удобства ссыпки, подвешивается на верёвке и тут, известного рода приёмами постукивания, можно заставить хлеб улечься плотнее. У многих хлеботорговцев есть для ссыпки хлеба у крестьян особые приказчики — настоящие виртуозы по этой части. Замечательно, что приёмы деятельности деревенских скупщиков хлеба бывают чрезвычайно разнообразны и очень часто варьируют, так, чтобы ещё больше запутать и заманить крестьянина. Так, бывают случаи, когда скупщики покупают крестьянский хлеб дороже существующих цен, — дороже, чем они же покупают его у помещиков, — дороже, чем потом сами его продают. Расчёт при этом оказывается различный — иногда это делается для того, чтобы привлечь массу продавцов и потом, когда съедется множество крестьян с хлебом, разом уронить цену вдвое; иногда цель заключается в том, чтобы ещё шире пустить в ход приём обмеривания, рассчитывая на то, что крестьянин, обрадованный высокою ценою, будет менее внимательно следить за приёмкой. Одним словом, различных способов очень много, но все они, конечно, к явной невыгоде крестьянина и к вящей прибыли ссыпщика, который, накупив крестьянского хлеба, потом уже обходит помещичьи партии, прямо заявляя иногда, что хотя у помещиков хлеб качеством и лучше, но ему не сподручно его покупать.

Такие же приёмы обмеривания и обмана крестьян в широких размерах практикуются на мельницах, при размоле крестьянского хлеба. Помимо назначения за размол совершенно произвольного вознаграждения, которое получается обыкновенно натурою — зерном или мукою, хлеб, поступающий в размол, очень часто вовсе не меряется, а прямо с воза пускается под жёрнов, а потом крестьянину сдаётся мукою столько, сколько заблагорассудит хозяин мельницы, да и из этого ещё количества удерживается плата за помол.

Для устранения таких искусственных и почти неуловимых способов обманывания крестьян, было бы весьма желательно ввести повсеместно обязательную продажу и покупку хлеба, а также приём его на мельницы, не иначе, как на вес, и, вместе с тем, воспретить всякие другие произвольные единицы веса, кроме установленных законом. Это было бы полезно и в том отношении, чтобы устранить существующие в настоящее время различные на этот счёт в разных местах обычаи, которые только затемняют дело в глазах не только крестьян, но даже и помещиков, для которых, благодаря этому, терминология разных рынков является непонятною. Известно, что даже в Петербурге на бирже хлеб до сих пор продаётся и котируется то на меру, то на вес, что представляется крайне неудобным. Вместе с тем, настоятельно необходимо упорядочить дело поверки мер и весов, взяв это дело из рук Городских Управ, которые с этою чисто техническою задачею, требующею внимания и аккуратности, решительно справиться не могут. В управах, как известно, поверкою и клеймением мер и весов занимается обыкновенно какой-нибудь сторож, нередко безграмотный, который заклеймит всё что угодно.

Известно, что со времени освобождения крестьян и по мере ослабления, оскудения старо-дворянского элемента, масса помещичьих имений и земель перешла в руки купцов, мещан и вообще всяких разночинцев. Отнюдь не ставя вопроса на сословную почву и не отвергая того, что между этими новыми землевладельцами есть лица, серьёзно принявшиеся за хозяйство, обладающие солидными капиталами и потому могущие поставить дело на самую правильную почву, — нельзя, однако, скрывать от себя и того, что такие лица составляют, к сожалению сравнительно редкое исключение. В большинстве случаев покупщиками или арендаторами помещичьих, или съёмщиками государственных земель являются те же, уже более или менее разжившиеся, кулаки, — имеющие в виду при этом ничто иное, как те же цели спекуляции или дальнейшей наживы на счёт, сперва естественных богатств купленного или арендованного имения, а потом на счёт окрестного сельского населения, которое при этом ещё скорее и ещё вернее поступает к ним в кабалу. Начинает такой землевладелец или арендатор, — если только он не связан слишком строгим контрактом и за ним не следят упорно, — с разорения усадьбы, которая продаётся на снос, — вырубки сада и свода лесов, причём этим способом нередко покрывается вся заплаченная за имение сумма и земля достаётся новому владельцу — даром. Одновременно с этим распродаются скот и хозяйственные орудия, потому что новый владелец обыкновенно или вовсе хозяйства вести не намерен, или имеет в виду производить запашку и уборку наймом, по более дешёвой цене, рассчитывая на подневольный для него труд своих же прежних должников крестьян. Если есть в имении целинная степь или вековая залежь, она распахивается; то же делается и с землёю из-под вырубленного леса или сада; если есть пруды — они спускаются, чтобы на месте их посеять коноплю или просо. Но это только, так сказать, приступ к делу, начало работы, — это снимание пенок с приобретённого имения, которое иногда бывает настолько выгодно, особенно, если дело касается арендованного имения, что потом его можно бросить, или возвратить хозяину, якобы по невыгодности аренды, хотя бы даже с уплатою договорённой по контракту неустойки, если владелец был настолько осторожен, что ввёл её в условие при заключении договора. Но если земля остаётся за новым владельцем, если арендная цена сама по себе не высока, то большею частью начинается подесятинная раздача земли крестьянам, причём цены бывают, конечно, тем выше, чем более крестьяне нуждаются в земле. Так, самыми выгодными считаются в этом отношении те имения, которые находятся в такой местности, где большая часть крестьян сидит на даровом наделе и где им некуда бывает иногда выгнать корову или выпустить курицу, без того, чтобы она не попала на чужую землю. При таких условиях всё умение «хозяйничать», заключается в умении эксплуатировать нужду и бедность окрестного населения. Не даром между такими хозяевами-кулаками сложилась циническая поговорка, хорошо характеризующая их взгляд на дело и их образ действия. Восхваляя друг перед другом поле своей деятельности и рисуя выгоды приобретённых ими владений — «сторона у нас богатая», говорят они, «потому — кругом народ нищий»...

Наряду с подесятинной сдачей земли крестьянам, — конечно, с уплатою денег «до снопа», т.е. до своза хлеба с полей, и если без задатков, то иногда с залогом от крестьян-съёмщиков, — хотя бы в виде зимних полушубков, которые до осени складываются в амбаре у сдатчика, — начинается иногда буквальная борьба с соседями из-за потрав, из-за крестьянского скота, борьба, которая иногда принимает характер настоящей травли. Наём под работы, если не вся земля разбирается крестьянами, производится, конечно, с зимы, причём выдача задатков, — а иногда, надобно сказать правду, — и всех денег вперёд, обыкновенно пригоняется к тому времени, когда с крестьян сбирают подати и когда, следовательно, можно нанять дешевле. Когда же крестьяне выезжают летом на работы, которые большею частью оплачиваются издельно, от десятины, — придумываются особые, произвольной меры десятины, которые иногда умышленно нарезываются такими причудливыми формами, такими «вавилонами», что крестьяне решительно не могут смекнуть, сколько именно земли им отведено под работу. При найме крестьян на работу с платою от десятины, десятина обыкновенно считается сороковая, хозяйственная; при сдаче тем же крестьянам той же земли в наём — принимается десятина казённой меры, тридцатная. Во многих местах — это уже такой обычай, который всем известен и в котором, по крайней мере, обмана нет, потому что дело ведётся начистоту. Но вот что нехорошо, и чем однако многие не брезгают: для отмеривания земли употребляются обыкновенно или мерные цепи, или чаще сажени. Одна цепь, или сажень, хозяйственная, заказывается подлиннее, — чтобы захватывала побольше земли, — это, когда земля отмеривается крестьянам под работу. Другая цепь, или сажень, — покороче, — употребляется тогда, когда земля отводится крестьянам, снявшим её в наём под распашку и посев. В обоих случаях выгоды «хозяина», таким образом, соблюдены вполне, а крестьянину, конечно, невдомёк, да если он и догадается, что что-то не ладно, то большею частью спорить не станет, потому что «за всякою малостью не угоняешься, известно, дело хозяйское».

Но бывает и хуже. Бывает и так например, что в горячее рабочее время, особенно когда пошлёт Бог урожаю, а народу мало и цены на уборку растут, какой-нибудь один такой хозяин объявляет вдруг при найме на базаре, где бывает много всякого пришлого люда, цену такую несообразно-высокую и заманчивую для крестьян, что народ к нему валом повалит. Вслед за этим и все другие вынуждены повысить цену на работу, чтобы не остаться совсем без рабочих, не смотря на то, что цена иногда совершенно невозможна по своей высоте. Когда же приходит время к рассчёту, первый, поднявший цену, хозяин, у которого, конечно, раньше всех хлеб убран и свезён, просит повременить, пообождать с рассчётом, так как у него сейчас денег нет. Рабочие сначала пошумят немного, а потом поневоле соглашаются. Проходит неделя, другая, — приезжают за деньгами, но денег всё нет, просят подождать, пока продастся хлеб. Наконец, и хлеб продан, а рассчёта всё нет, — и так идёт время до тех пор, пока рабочим предложат — грех пополам, взять половину денег, а остальное скостить, — и рад бы хозяин отдать всё, да денег нет, времена стоят тяжёлые, хлеб дёшев, в торговле заминка. Рабочие и тут опять пошумят, и о Боге напомнят, но в конце концов и на это соглашаются, разве иногда выторгуют у хозяина ещё какую нибудь прибавку, да с тем и уезжают, до следующего года, когда опять попадают на ту же удочку. Соседи же такого хозяина-кулака, ведущие дело по Божьему, наняли рабочих по цене, поднятой вследствие описанной проделки до невозможного размера, и расплатившись с ними как было условлено, сводят хозяйственный год с дефицитом, потому что низкие продажные цены на хлеб действительно не оплачивают повышенных цен на работу.

Таковы приемы и таковы результаты хозяйственной деятельности кулаков-землевладельцев или арендаторов, заменивших прежних помещиков, которых нередко обвиняют в том, что они оскудели, потому что не сумели примениться к «новым условиям землевладения». С другой стороны там, где дворянский элемент сохранился сильнее, где меньше имений, перешедших в руки купцов и кулаков, там крестьянину живется легче, там меньше простору хищничеству ростовщиков, там правильные, человечные и нормальные отношения между землевладельцами и крестьянами, между нанимателями и рабочими, там до сих пор твердо сохраняется убеждение, что богатство и сила страны — в богатстве и силе народа, а никак не наоборот. По мере же разорения и исчезновения коренного дворянского элемента, слабеет, истощается крестьянское население, не находящее себе ни поддержки, ни защиты в сменяющих его разношерстных элементах. Это факт, подтверждаемый многими исследователями нашего сельского быта, даже из числа тех, которые может быть и желали бы видеть дело в ином свете.

Такова еще одна темная сторона нашей современной сельской жизни, в которой, наряду с возрастающей бедностью крестьян, получают все больший простор алчные стремления описанных выше хищников, большая часть которых, — надобно сказать правду — вышла из среды тех же крестьян, но которые, как говорят их прежние односельцы, «забыли Бога». Выше приведенных фактов достаточно, чтобы показать, на сколько было бы важно урегулировать эту сторону дела, положить конец зловредной деятельности сельских ростовщиков, кулаков и скупщиков, хотя эта задача крайне трудная, особенно при невежественности сельского населения и той полной экономической необеспеченности, которою с таким успехом пользуются ныне эти самые опасные его элементы, как пиявки высасываюшие последние соки народного благосостояния и находящие себе тем более раздолья и поживы, чем беднее и обездоленнее крестьяне.

(Ермолов А.С. Неурожай и народное бедствие. СПб., 1892. С.179–190)

gerbert2 писал : послевоенную экономику СССР НЭПом не называют, хотя принципы были те же.

Это ни так, вы опять ошибаетесь.

ST520 писал :

Пипелац писал(а) ... : я говорю про желание пограбить слабого соседа.

Вы не читаете что я вам пишу, Большевики силой захватили власть, наплевав на обязательства России перед союзниками, а обязательства эти были кредиты на которое Россия получила оружие от союзников для войны с Германией, и это самое оружие Большевики использовали в гражданской войне.
-Что вы хотите от бывших союзников, они пытались компенсировать свои потери, как могли?

Есть хорошая книга историка Николая Старикова "1917 разгадка русской революции" там прекрасно описано как наши союзники нам "помогали", легитимно ли было временное правительство, кто сверг царя и что хотел сделать николай 2 с думой, но не успел, особенно понравилось временное выстраивание документов принимаемых новой властью. Помогает осознать как оно "так получилось" у большевиков. Рекомендую.
Очень хорошо описана "помощь" тех же "союзников" в более позднее время - в ВОВ, в книге про Сталина (точное название сейчас не скажу - отдал почитать), там же есть ответ почему троцкого спокойно выпустили обратно на родину и почему всё-таки пришлось добивать ледорубом.

ST520 писал :

gerbert2 писал ... : послевоенную экономику СССР НЭПом не называют, хотя принципы были те же.

Это ни так, вы опять ошибаетесь.

Я и сам так не называл, но, подумав, можно и назвать - заполнение прилавков бытовыми товарами и услугами велось почти исключительно артелями - тот же НЭП, только в профиль. Никитка-дурачок их потом почти полностью извёл.

st1373 писал : Есть хорошая книга историка Николая Старикова

Вы предлагаете нам разговаривать с телевизором, вы прочли, согласны излагайте, будет опровергать или соглашаться, форум для этого создан, для общения, а не для рекламы хрен знает чего, хрен знает какого автора, с простейшими вопросами для того кто прочитал хоть одну статью, хоть одну книгу по истории.

Roman! писал : заполнение прилавков бытовыми товарами и услугами велось почти исключительно артелями - тот же НЭП, только в профиль.

Да ни НЭП это – это ближе к средневековому ремесленничеству, НЭП – это крупные государственные предприятия, работающие на рыночной основе, то как было в 1920-е в СССР, и то как сейчас в Китае, сколько это можно повторять?

Надоело на форумах читать всякую чушь, вроде статейки, тиснутой топикстартером. Поэтому буду писать только факты.
Мои деды и бабушки родились в одной и той же деревне в период с 1904 по 1908 годы. Как они пережили гражданскую, семейные предания не сохранили.
Мамины родители сразу после того как поженились в 1924-м и родили первую дочь, в 1925-м вместе с ещё несколькими семьями поехали ставить новую деревню на земле, которую им дала народная (вроде бы) власть. Прадед (бабушкин отец) поставил водяную мельницу, разбили поля, поставили крестовые срубы под дома (это такой квадратный дом, в котором внутри ставится крестом ещё две перпендикулярные стены, разбивающие дом на 4 комнаты). И тут добрые люди посоветовали: вы у дома фронтоны не подшивайте и не красьте, а то придут и раскулачат. Дед с бабушкой посовещались и решили вместо сарая устроить во второй половине дома хлев. Поэтому раскулачили только дядю моего деда, которого сослали и больше его никто никогда не видел. В его доме устроили школу, и там училась моя мама и все её братья и сёстры. Может быть это совпадение, но именно в это время у деда с бабушкой умирают два их ребёнка. Следующие их дети, все 8 человек, дожили как минимум до 1991 года.
Мой дед по отцу остался в родной деревне. Женился он в 1929-м. Первый их сын умер, вторым родился мой дядя в 1931-м, а третьим - мой отец в декабре 1933-го, когда уже свирепствовал голод. Как только родился мой отец, дед с бабушкой собрали самое необходимое, заколотили дом и пошли пешком по морозу в Омск просить милостыню, потому что еды не осталось никакой. Там они протянули до тепла. Бабушка с двумя детьми сидела на вокзале и просила милостыню, а дед нанимался работать на любые работы, которые только мог найти. Потом они вернулись в свою деревню. Мамины родители как-то выжили в новой деревне. Может быть потому что их деревня была далеко в лесах и комиссары с наганами до них не доехали, но последнее уже - мои домыслы.
После пережитого голода люди начали припрятывать зерно. Припрятал несколько мешков и прадед. Зерно нашли, а его с семьёй сослали на север. Потом через несколько месяцев из областного центра его каким-то образом повернули обратно. Пришёл он надломленный и жил один, а семья перебралась в третью деревню.
В 1941-м началась война. Обоих дедов призвали на фронт. Мамин отец служил в пехоте, а отцов - в дальнобойной артиллерии. Это они оба в составе сибирских полков давали прикурить немцам зимой 1941-42 под Москвой. Мой дед по отцу был трижды ранен, контужен, но вернулся домой живым в 1945-м. Мамин отец погиб под Сталинградом.
Мамина мама родила своего последнего восьмого сына 01.02.1942 и работала в колхозе, и тянула всё хозяйство на себе. В 1943-м похоронка пришла не сразу. Сначала написали что дед пропал без вести, потом долго разбирали его имя Симеон. А тем временем бабушкино хозяйство с восемью детьми обложили налогом как хозяйство здорового уклоняющегося от воинской повинности мужика, потому что какой-то шибко грамотный комиссар написал в графе "хозяин" вместо Степанида - Степан. Мама помнит как уводили со двора их единственную кормилицу-корову, а три её младших брата в голос плакали. Не знаю как смогла бабушка это выдержать, но она выходила и воспитала всех.
Старший брат мамы призвался в начале 1945-го и воевал с японцами. Вернулся живым.
В 1947 и в 1948 годах летом шли страшные ливни. Поля залило так, что даже дорога до деревни, в которой жила моя мама, была залита водой так, что вода доставала до дна телеги. Весь урожай естественно погиб, и бабушке пришлось продать свой большой дом и перебраться в родную деревню. Там она купила небольшой домик, через переулок от дома семьи моего отца...
Отец рос очень умным. Он не был ботаником, но голова у него работала очень хорошо. В 1950-м он уехал в областной центр и поступил в техникум на бухгалтера. Жил в общежитии, учился, играл в футбол. Как-то весной 1952 к ним в общежитие пришёл один мажор, сынок какого-то большого начальника, и начал грязно приставать к девушкам. Отец ему врезал, как он сам мне сказал, "у него аж мелочь из карманов повылетала". А мажор пошёл и накатал анонимку на отца в НКВД. Отца забрали три человека в форме прямо со спортивной площадке. И держали в камере без окон, не давая спать, донимая ночными допросами и всячески капая на психику. Отец продержался долгих 98 дней. Потом он просто потерял надежду и подписал всё что ему подсунули. Затем быт так называемый суд, когда его просто ввели в комнату, где сидело три очень уставших от такой тяжёлой работы человека, и они, даже не посмотрев на него, прочитали приговор - 10 лет лагерей. Сначала был лесоповал на севере Свердловской области, затем шахты, затем опять лесоповал. И хотя Сталин уже давно сдох, но только в 1955-м отца амнестировали, но судимость не сняли. Проработал он со своим острым умом всю жизнь шофёром, потому что судимость по 56-й была как клеймом человека второго сорта. Да и веру в людей отцу пришлось восстанавливать многие десятилетия. Сняли судимость с отца уже в 1990-е.
Дальше вам наверно не интересно, да и не попадает это под тему данной ветки.

Teruro, спасибо, интересная история жизни.

ST520 писал : Вы предлагаете нам разговаривать с телевизором, вы прочли, согласны излагайте, будет опровергать или соглашаться.

навязывать ничего не буду, пересказывать тоже - проще книгу прочитать и спорить с автором
К теме - кто выиграл от того что Россия ввязалась в первую мировую? Кто выиграл от того что она проиграла проигравшему? Ответ один - союзники. Мы немцев измотали и победа была не за горами, но тогда России перепадал слишком жирный кусок, нас просчитали и пятой колонной сделали николаю-2 сюрприз. В пятой колонне как всегда либералы. С февраля по октябрь они-либералы-думцы сделали всё чтобы развалить армию и ВСЮ власть, большевички в начале вообще за границей в швейцарии сидели и о соц революции мечтали только во снах, кто им дал денег на возвращение в Россию и революцию?
Без помощников тут не обошлось, куда ни попади везде всё происходило случайно и всё не в пользу России, ну карма у нас такая с 14-го года. А кто стал тут же "помогать" вышедшему из войны союзнику?
В ВОВ тоже не всё так гладко, да опять союзники, да даже успели повоевать, когда стало понятно чья возьмет, торопились аж так что капитуляцию Германии пришлось подписывать дважды, но смогли провернуть нас на японии так что до сих пор мирного договора с ними нет, зато ядреную дубинку успели достать не разрывая союзничества и только потом железный занавес и холодная война. Кстати до ВОВ было примерно тоже, именно по этому "высокие технологии" мы имели от Германии, в обмен на ресурсы (мы их правда немного обманули) и теперь наши "союзники" переводят подготовку к войне на нас (тупо троллят - они в этом большие спецы).
Кто помог союзу развалиться? Где теперь обитает Керенский наших дней? Кто зачистил европу от российского политического влияния? Да так что чуть ли не до драки, а кое-где и воевать пришлось - события недавних лет. Кто зачищает другие страны от российского политического влияния сейчас?

У России нет друзей. Они боятся нашей огромности. У нас есть только два надёжных друга: русская армия и русский флот!

Teruro писал : Надоело на форумах читать всякую чушь, вроде статейки, тиснутой топикстартером. Поэтому буду писать только факты...

Да тут уже столько народу столько фактов написали про своих старших родственников. А некоторым все неймется - продолжают кулаков и подкулачников "разоблачать". Не верят фактам...

st1373 писал : К теме - кто выиграл от того что Россия ввязалась в первую мировую?

Россия не могла пройти мимо 1МВ, из-за своих интересов на Балканах.

st1373 писал : Кто выиграл от того что она проиграла проигравшему? Ответ один - союзники.

Выиграли только Большевики и немцы немного.

st1373 писал : Мы немцев измотали и победа была не за горами,

Основная тяжесть боев была на Западном фронте.

st1373 писал :но тогда России перепадал слишком жирный кусок,

Стамбул?

st1373 писал :кто им дал денег на возвращение в Россию и революцию?

Кайзер.

st1373 писал :на японии так что до сих пор мирного договора с ними нет,

Темный лес.

Надоело на форумах читать всякую чушь.

ST520 писал :НЭП – это крупные государственные предприятия, работающие на рыночной основе.... сколько это можно повторять?

А нэпманы это кто? Красные директора что ли? Не многовато было "крупных государственных предприятий " ?
Это уже клиника, какая то, на уровне 98 дней допросов