Либерализм: как свободу в идеологию разрушения превратили 

Либерализм: как свободу в идеологию разрушения превратили. На примере Французской либеральной революции 1789 г.

Казалось бы, зачем нам события двухвековой давности, да ещё и Франции, у нас своих проблем сегодня хватает.

Но на этом примере можно видеть, что не социализм (коммунизм) и не советская система были причиной «холодной» войны, как утверждают либералы. В те времена и слов-то таких ещё не было, и Маркс ещё не родился, а революции происходили. И это были либерально-демократические революции, а не социалистические.

Задолго до появления на карте мира Советского Союза «холодная» война уже была реальностью. И именно либерализм был главным оружием холодной войны уже тогда.

Метод подрыва Франции, применённый Англией в 18 столетии, до боли напоминает способы, которыми затем разрушат Советский Союз. Англичане первыми поняли, что яркие идеи могут служить мощной силой, способной спускать под откос целые царства. Для подрыва экономики Франции, главного тогда конкурента Англии, была применена «стратегия непрямых действий».

«Для начала Пети с помощью Бентама развернул во Франции мощную пропаганду экономического либерализма, необузданной свободы торговли и монетаризма (культа денег). Словом, того, что нам так хорошо известно по делам отечественных любимцев Запада.

Даёшь полную свободу ростовщичества и банковского процента! Не надо защищать свою экономику покровительственными таможенными пошлинами – пусть ваши производители конкурируют с импортными товарами. Нет – всяким монополиям. Даёшь полную открытость и прозрачность рынков всех стран!» (Калашников М. «Третий проект. Точка перехода». М.: АСТ: Астрель, 2006. С.123).

«Англичане не зря проповедовали такие взгляды двести пятьдесят лет назад. Они были им выгодны. Обладая самой развитой промышленностью, самым угнетённым рабочим классом и доступом к самому дешёвому сырью мира, они не боялись никого. Поток недорогих английских товаров забивал экономику любой другой страны, убери она высокие ввозные пошлины. И англичане не жалели сил для пропаганды своего архилиберализма.

Либеральный монетаризм стал болезнью умов. Захватил он и Францию. В 1775 году министром финансов в этой стране становится швейцарский банкир-протестант Жак Неккер, весьма тесно связанный с англичанами. Неккер начинает либеральные реформы, которые очень быстро приводят к разрушению финансов страны и к затяжному экономическому кризису.

Одновременно в умах французской знати и интеллектуалов вовсю высеваются революционные идеи. Дочь Неккера, г-жа де Сталь, держит знаменитый салон, пропагандирующий угодные Уильяму Петти идейки. Затем в Бовуде возникает клуб революционных писателей, кадры для которых готовят Иеремия Бентам, Этьен Дюмон из Женевы и англичанин Сэмюэл Ромилли» (там же, с.123).

«А дальше всё катится по знакомому сценарию. Слабый, похожий на Горбачева, Людовик Шестнадцатый решает поиграть в демократию и ровно за двести лет до созыва Горбачевым Съезда народных депутатов собирает парламент – Генеральные Штаты. Они превращаются в революционную говорильню, обращаются к стихии уличных демонстраций.

Об экономике забывают начисто: все бредят только свободой. Это так знакомо нам по событиям 1990-91 годов.
Из Англии по особым каналам идут деньги в помощь самому радикальному революционному клубу – партии якобинцев, её вождям, Робеспьеру и Дантону. Якобинский клуб с поразительной быстротой обзаводится секциями по всей стране. Деньги революционерам переводит Ост-Индская компания, и этим делом дирижирует Уильям Петти.

Революционеры 1790-х годов были такими же патологическими ворами, как и наши революционеры 1990-х, и тоже продавались очень хорошо. Герой первого этапа революции, Мирабо, брал взятки даже от свергнутого короля. Якобинец Дантон купался в роскоши. Английские деньги оказались очень кстати. Революции вообще выносит наверх самые отвратительные человеческие отбросы...» (там же, с.123-124).

«Нам говорят: вы, поганые русские, громили собственные церкви, превращали их в склады и убивали священников с монахами. Но совершенно тоже самое делали и французы 1790-х годов. Точно также они истребляли под корень дворян и воевали не качеством, а количеством, бросая в бой против европейских армий многотысячные массы плохо обученных войск, заваливая врагов трупами. Революционные комиссары тоже впервые появились в ту революцию.

Хотя идеология французских революционеров совсем не была коммунистической. Её формировали идеи масонства, Просвещения, воинствующего безбожия европейских философов, среди которых был и Бентам. Гибель людей и капиталов во Франции тогда достигла неописуемых размеров.

А к человекоубийству добавится и фантастическое воровство революционных вождей.
Англичане во многом управляли этой революцией. Свою-то они пережили полутора веками ранее, отлично зная её алгоритм. «Свержение монарха и установление республики – революционный хаос и кровь, разочарование в революции – правление военной диктатуры – восстановление монархии». Это – ритм жизни почти всех революций.

Инвестиции во французскую революцию окажутся для англичан крайне удачными. Великая революция и её войны настолько подорвут и обескровят Францию, что в XIX веке она теряет первые позиции в Европе, уступив в военном и экономическом плане и Англии, и Германии. Развитие её затормозится» (там же, с. 122).

«Вот теперь стоит вспомнить: кто же был главным противником англичан на рубеже XVII – XVIII веков? Ответ однозначен – Франция. Не будем углубляться в описание поистине бесконечного количества англо-французских войн на разных континентах и по разнообразным поводам». (Стариков Н.В. Национализация рубля – путь к свободе России. СПб.: Питер, 2011, С. 63).

«Борьба Франции и Англии не затихала ни на день. Когда США начали Войну за независимость, из Франции в Америку немедленно направился отряд «добровольцев» во главе с маркизом Лафайетом. <…> В борьбе с главным врагом своей родины французы активно помогали восставшим североамериканским колониям.

Например, писатель Бомарше в это время возглавлял подставную фирму «Родриго Горталес», через которую в Америку поставлялось оружие и боеприпасы. При первой возможности, в 1778 году Франция признала независимость США и заключила с Вашингтоном союзный договор.

И только ответный удар англичан в 1789 году, вызвавший революцию в самой Франции, поставил окончательную точку в этом вековом споре». (Там же, с. 66).

От себя.
Вот, примерно так, в любую страну мира под маркой благих намерений могут внедряться самые разрушительные и вредоносные идеи либерализма, которые становятся постепенно как бы нормой общественного сознания.

Либерализм представляет сегодня такую же смертельную опасность для многих стран мира, не имеющих иммунитета против её разрушительных идей, как и троянский конь для древних греков.

И хотя внешне либерализм выглядит безобидно и даже привлекательно (демократия, права, свободы), но давно превратился в мощную силу, без бомб и вооружённого вторжения извне, разваливающей самые устойчивые империи.

Метод «стратегии непрямых действий» коварен ещё и тем, что сама же жертва информационной идеологической агрессии («холодной войны») может объявляться и восприниматься очень многими как источник агрессии и угроз.

Так, довольно значительная часть нашего населения уверена сегодня, что почти все соседние нам страны исторически являются только «невинными жертвами» нашей агрессии, нашей оккупации и нашего «голодомора».

Литература:
1. Максима Калашникова «Третий проект. Точка перехода: книга-расследование». (М.: АСТ: Астрель, 2006. С. 122-124.
2. Стариков Н.В. Национализация рубля – путь к свободе России. СПб.: Питер, 2011, С. 63, 66.