-
Довелось мне тут посмотреть сельский крестный ход на Пасху. Обошли они, значится, церковь трижды и встали у дверей. Ну хоругвеносцы, или как их зовут – кто впереди идет, взошли по ступеням, обернулись к пастве. А вся толпа перед ними. И как шли до дверей, так и встали на площадке, ровной линией разделив ее на две половины. Одна пустая, а вторая забита людьми. Но народ всё подтягивался и сжимал толпу, кто-то уже на ограду лез, а кто-то так и остался за углом слушать молитву. Я вот думаю, неужто ж попы не могли указать, продвинуть людей, чтобы все вошли. И люди, стоявшие поближе к ликам, не нашли ума в себе развернуться на площадочке. Так и стояла половина за углом.
Позже, сидючи с дружищем за столом, рассказал ему о том. А он мне, мол, ну что ты, зачем ты, ведь вот оставь же людям святое, мол, смеёшься над ними. Да почему "смеёшься", не смеялся вовсе, и ленинского хитрого прищура не гуляло на моем лице. Не смешно мне и не зло. Грустно отчего-то. -