О ком это писал Достоевский в 1877 году? Видимо, о ватниках! 

Изображение детской сексуальности в романах Достоевского не редкость. Так, в «Подростке» он вкладывает в уста мальчика следующие слова, заставляя его говорить о любви к отцу: «Я мечтал о нём все эти годы взасос (если можно так о мечте выразиться). Каждая мечта моя с самого детства отзывалась им: витала около него в окончательном результате. Я не знаю, ненавидел или любил я его, но он наполнял собою всё моё будущее, все расчёты на жизнь». И в другом месте: «Этот человек (отец) – мечта моя, мечта с детских лет. Я представлял его окружённым каким-то сиянием. Наконец я вынужден признаться: я люблю этого человека». Наверное, нет в литературе более наглядного описания нежной фиксации мальчика по отношению к отцу.

о произведениях достоевскогоЕсли остановиться на этих детских фиксациях, то можно сказать, что именно они во многом определяют окончательную форму сексуальной жизни и выбор объекта уже во взрослом возрасте. Например, говоря о механизме образования гомосексуальности, Фрейд отмечает, что «лица ставшие впоследствии инвертированными, в первые годы своего детства прошли через стадию весьма интенсивной, но кратковременной фиксации на женщине (большей частью на матери), после преодоления которой, они идентифицируют себя с женщиной и выбирают самих себя в качестве сексуального объекта, то есть, исходя из нарциссизма, ищут молодых и похожих на них самих мужчин, которых хотят любить так, как их любила мать».

о произведениях достоевскогоЖак Лакан в 5 семинаре приводит пример возникновения гомосексуализма, связанного с дисфункцией второго такта Эдипа, которая, по сути, является «переворачиванием отцовской метафоры: мать, которая устанавливает закон для отца». Такая женщина демонстрирует свою силу, могущество и на этой основе обеспечивает идентификацию мальчика с собой.

В рассказе «Неточка Незванова» Достоевский изображает нежное чувство по отношению к отцу, а также и желание смерти другого родителя. О любви к отцу Неточка говорит следующим образом: «С этой минуты началась во мне какая-то безграничная любовь к отцу, но чудная любовь, как будто вовсе не детская». После того, как отец в гневе сказал о том, что он воскреснет только тогда, когда умрёт его жена, девочка утвердилась во мнении, что в этой новой жизни она будет занимать особое место: «И вот, - не знаю, как началось это всё сначала, - но под конец я остановилась на том, что когда умрёт матушка, батюшка оставит эту скучную квартиру и уйдёт куда-нибудь вместе со мной». Этот пример замечательно иллюстрирует феномен, названный Фрейдом «семейным романом невротиков» - это фантазии, в которых воплощаются эротические и честолюбивые желания ребёнка, в приведённом выше примере – это фантазия о том, чтобы устранить мать и остаться вместе с горячо любимым отцом.

Подобная глубокая привязанность ребёнка к родителю противоположного пола может привести к особого рода фиксации, основным последствием которой является невозможность достигнуть одного из идеалов сексуальной жизни – объединения всех желаний в одном объекте.

о произведениях достоевского В работе «Три очерка по теории сексуальности» Фрейд пишет о том, что: «нормальность половой жизни обеспечивается только точным совпадение двух течений, направленных на сексуальный объект и на сексуальную цель, - нежного и чувственного, - из которых первое вмещает в себя всё, что остаётся от раннего инфантильного расцвета сексуальности». Другими словами, речь здесь идёт о совпадении сексуального желания и сердечного влечения, направленных на один и тот же объект.

Несомненным остаётся одно: в произведениях Достоевского нигде не встречаются оба рода любви. Он изображает либо любовь неземную, целомудренную, способную на безграничное самопожертвование, абсолютно лишённую сексуальной составляющей, как, например, князь Мышкин в «Идиоте», либо обратное – сладострастное, животное в человеке, как Свидригайлов в «Преступлении и наказании» или Рогожин в «Идиоте».

о произведениях достоевскогоДело в том, что глубокая бессознательная привязанность к собственной матери или отцу, делают невозможным совпадение нежного и чувственного течений, сердечное влечение остаётся направленным на инфантильный сексуальный объект. Любовная жизнь таких людей распределяется по двум направлениям, которые можно условно назвать земной и неземной любовью. Где они любят, там не желают, а где желают, там не могут любить.

В своих произведениях Достоевский изображает «неземную святость, с одной стороны, и пучины сладострастия – с другой».

Следует, также сказать, что Достоевский не только отмечал нежную фиксацию ребёнка к родителю противоположного пола, но и первые пробуждения сексуальности по отношению к чужим людям. Так, в «Маленьком герое» в уста одиннадцатилетнего мальчика Достоевский вкладывает следующие слова: «Но я всё говорю про свои одиннадцать лет, и, конечно, я был ребенок, не более как ребенок. Многие из этих прекрасных женщин, лаская меня, еще не думали справляться с моими годами. Но — странное дело! — какое-то непонятное мне самому ощущение уже овладело мною; что-то шелестело уже по моему сердцу, до сих пор незнакомое; и неведомое ему; но отчего оно подчас горело и билось, будто испуганное, и часто неожиданным румянцем обливалось лицо мое». Здесь Достоевский говорит об опасности дурного обычая подходить к ребёнку, как к эротической игрушке, ведь с самого раннего возраста ребёнок имеет богатую эротическую жизнь и восприимчив ко всем проявлениям любви взрослых.
[внешняя ссылка]
[внешняя ссылка]