Преступления империи СССР кровоточат до сих пор ! ((( 

В течение 1920—1921 гг. вопрос о принадлежности Нагорного Карабаха решался согласно текущим внешнеполитическим целям советского руководства. 30 ноября 1920 года Азревком своей декларацией признал Зангезур и Нахичевань частью Советской Армении и предоставил Нагорному Карабаху право на самоопределение[11]. Решение карабахского вопроса в пользу Армении было подтверждено постановлением пленума Кавбюро ЦК РКП(б) от 3 июня 1921 года, однако окончательное решение было принято пленумом Кавбюро ЦК РКП(б), состоявшимся 5 июля того же года — «Нагорный Карабах оставить в пределах Азербайджанской ССР, предоставив ему широкую областную автономию»[11]. Это вызвало недовольство армян[источник не указан 67 дней], которые на тот момент составляли 94 \% населения области[14].

В июле 1923 года районы Азербайджанской ССР с преимущественно армянским населением (Шушинский, Джебраильский и части Джеванширского и Зангезурского уездов) были объединены в автономное образование (Автономная область Нагорного Карабаха (АОНК), с 1937 года — Нагорно-Карабахская автономная область (НКАО))[11][12]. При этом, как отмечает Г. В. Старовойтова, административные границы НКАО не совпадали с этническими границами и в двух районах АзССР, граничивших с НКАО (Шаумяновском и Ханларском), этническим большинством являлись армяне[6].

Конституция Азербайджанской ССР 1937 года провозгласила армянский язык языком судопроизводства в НКАО, закрепив также опубликование на армянском языке решений и распоряжений Совета депутатов трудящихся НКАО[18].
Правовой статус области определялся Законом «О Нагорно-Карабахской автономной области», принятым Верховным Советом Азербайджанской ССР 16 июня 1981 года.

В 1960-е годы социально-экономическая напряжённость в НКАО несколько раз перерастала в массовые беспорядки. В адрес руководства Азербайджанской ССР высказывались обвинения в экономической дискриминации НКАО, а также в попытках изменить демографическую структуру автономной области[16] (в 2002 году Гейдар Алиев подтвердил в одном из интервью, что, занимая пост первого секретаря ЦК КП Азербайджана (1969—1982), он проводил политику, направленную на изменение демографического баланса в регионе в пользу азербайджанцев[22]). Если карабахские армяне чувствовали себя ущемлёнными в культурных и политических правах на территории Азербайджана, то карабахские азербайджанцы выдвигают встречные обвинения в дискриминации со стороны армянского большинства на территории самой НКАО[23].

Вопрос о передаче Нагорного Карабаха Армении поднимался несколько раз: в 1945, 1963, 1977 и 1983 гг.[25] но не получал поддержки в центре[16][26].

Карабахский конфликт в 1987—1991
(См. также: Миацум)

До середины 1980-х годов требования изменения статуса НКАО редко становились достоянием широкой гласности, а любые действия в этом направлении немедленно подавлялись. Совсем другие возможности предоставила начатая М. Горбачёвым политика демократизации советской общественной жизни и ослабления политических ограничений.

Конфликт в НКАО стал разгораться ещё в 1985—1986 гг. В начале 1987 г. здесь было составлено письмо на имя М. С. Горбачёва с требованием передать Нагорный Карабах из подчинения Баку в подчинение Еревану.

В 1987 — начале 1988 годов в регионе усилилось недовольство армянского населения своим социально-экономическим положением. Руководство АзССР обвиняли в сохранении экономической отсталости региона, пренебрежении развитием прав, культуры и идентичности армянского меньшинства в Азербайджане, создании искусственных преград для культурных связей между Нагорным Карабахом и Арменией[6][11][27][28]. Уже в начале октября 1987 года на митингах в Ереване, посвящённых экологическим проблемам, прозвучали требования передачи НКАО Армянской ССР, которые повторялись в многочисленных обращениях, направлявшихся в адрес советского руководства.

В 1987 году армянские активисты создают «Комитет Карабах». Он появился из группы, которая возникла в 1985 году в Ереване вокруг сотрудника Института экономики Госплана Армянской ССР Игоря Мурадяна. С помощью аспирантов института он установил связи с армянскими учёными в Москве, в том числе близкими к Горбачёву (академики Аганбекян, Ениколопов, Епископосов, Микоян и др). В движении приняли участие и представители патриотически настроенной интеллигенции, в том числе писатель Зорий Балаян и поэтесса Сильва Капутикян. В то же время в Гадруте (райцентр на юге НКАО) в 1986 году возникает группа активистов, в основном местных краеведов (Эмиль Абрамян, Артур Мкртчан, Манвел Саркисян и др.) которая начала с рассылки писем в ЦК КПСС с требованиями трансляции телевидения Армении в НКАО и включения в школьные программы истории Армении.
Аналогичную работу проводила в Степанакерте группа под руководством Аркадия Карапетяна.

Первым легальным изданием, открыто поддержавшим в феврале-марте 1988 года идею воссоединения Нагорного Карабаха (Арцаха) с Армянской ССР, стал официальный печатный орган Нагорно-Карабахского обкома КП Азербайджана и Совета народных депутатов НКАО «Советский Карабах», имевший свыше 90 тыс. подписчиков. Эта газета стала трибуной, с которой идея «миацума» (воссоединения) пропагандировалась интеллигенцией и партийным руководством НКАО.

Общественно-политическая ситуация в Азербайджане отличалась от Армении. К 1988 году, по оценке Тома де Ваала, Азербайджан всё ещё оставался одной из самых консервативных республик СССР, где подавлялось всякое политическое инакомыслие[32]. С ним соглашается Зардушт Али-Заде, активный участник азербайджанского национально-демократического движения 1980-х — 1990-х годов

Это помогло местному партийному руководству, в отличие от соседней Армении, удержать политическую власть до 1992 года[35] в борьбе с зарождающимся разнородным национально-демократическим движением. Что касается Армении, то здесь большая часть партийных функционеров проявила готовность сотрудничать с национальным движением, что и обусловило лёгкую смену власти[32].

Руководство Азербайджанской ССР и Коммунистической партии Азербайджана (англ.)русск., со своей стороны, пыталось урегулировать ситуацию, задействовав привычные командно-бюрократические рычаги, которые в новой ситуации оказались неэффективными. Государственные и правоохранительные органы Азербайджана оказались не готовы к событиям в НКАО и Армении, спровоцировавшим, в свою очередь, массовые выступления в Азербайджане, создавшие условия для неконтролируемого поведения толпы[4].

Советское государственное и партийное руководство, не желавшее создавать прецедент пересмотра существующего национально-территориального устройства, интерпретировало требования карабахских армян и общественности Армении как проявления национализма, противоречащие «интересам трудящихся Азербайджанской и Армянской ССР»[36]. Как отмечает Г. В. Старовойтова, советское руководство «совершенно обоснованно опасалось, что одобрение такого изменения может привести к неуправляемому развалу Советского государства. Вдобавок к этому, национально-демократическое движение Армении имело заметную антикоммунистическую окраску, что едва ли способствовало склонению Москвы к удовлетворению этих требований»[6].

Отдельные исследователи высказывают мнение о единой тактике высшего руководства страны в отношении национальных вопросов в СССР в годы перестройки: ничего не делать для предотвращения конфликтов, давать возможность событиям разрастись, затем использовать для их подавления незначительные силы, разжигая страсти, и только потом применять самые жестокие меры — как против виновных в нарушении порядка, так и против безвинных, способствуя тем самым лишь ещё большему обострению ситуации.[38][39]

Нарастание напряжённости

В течение лета — осени 1987 года нарастал конфликт между жителями армянского села Чардахлы Шамхорского района Азербайджана и первым секретарём Шамхорского райкома М. Асадовым из-за увольнения директора совхоза — армянина. 18 октября в ереванском парке им. Пушкина прошла посвящённая этим событиям акция протеста, организованная Игорем Мурадяном, в которой участвовало около 250 человек[40]. 1 декабря несколько десятков протестовавших жителей были избиты и задержаны милицией, в связи с чем пострадавшие обратились в Генеральную прокуратуру СССР. Карабахские армяне, а за ними и армяне Армении восприняли действия Асадова как составную часть политики азербайджанизации региона, в своем письме Генеральному прокурору чардахлинцы писали: «Теперь стало ясно, что Асадов свои действия вынашивал давно, ему нужен был предлог, такого противодействия народа он не ожидал, так как опустошение других армянских и русских сел шло гладко».[11][40][41].

В тот же период в Нагорном Карабахе и Армении был проведён массовый сбор подписей под требованием о передаче Нагорного Карабаха в состав Армянской ССР. По некоторым данным, «в течение года его подписали 75 000 человек, то есть почти всё взрослое население Карабаха».[42] Это был своеобразный референдум. Поскольку никто не мешал его проведению (ни прямо, ни опосредованно), можно утверждать, что он проводился с ведома и позволения Кремля.[43]

1 декабря делегация карабахских армян передала подписи, письма и требования в приёмную ЦК КПСС в Москве. Как утверждается в различных источниках, под обращением к советским властям было собрано 75—80 тыс. подписей. В январе 1988 года в Москву при содействии писателя Зория Балаяна и при активном участии Игоря Мурадяна направилась новая делегация карабахских армян, которая привезла с собой не только обращения карабахцев, но и 84 документа, касающихся истории, этнографии, экономики и культуры Нагорного Карабаха. Члены делегации встретились с заведующим приёмной ЦК КПСС А. Кригиным, кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС П. Н. Демичевым, заведующим подотделом межнациональных отношений ЦК КПСС В. А. Михайловым[44][45]. Ещё одна делегация из Карабаха в начале февраля 1988 года вновь встречалась в Москве с В. А. Михайловым, а затем — с министром иностранных дел СССР А. А. Громыко. В январе 1988 года в НКАО распространялись листовки следующего содержания[46]:

«Карабахцы, судьба нашей области благодаря перестройке, гласности и демократии зависит только от нас. Настало время для проведения на ведущих предприятиях, в колхозах и совхозах области общих партийных, профсоюзных и комсомольских собраний, в повестку дня которых должен быть включен вопрос о воссоединении Карабаха с Матерью-Родиной. Дух гласности и демократии должен стать импульсом для открытого и откровенного обсуждения этого вопроса. Выписки из резолюций этих собраний, заверенные соответствующими печатями, необходимо отправлять в ЦК КПСС».[47][48]

Зимой 1987/1988 годов в Азербайджан начали прибывать беженцы-азербайджанцы из Кафанского и Мегринского районов Армянской ССР. Согласно азербайджанским источникам, первые группы беженцев начали прибывать в январе 1988 года, а к 18 февраля их число превысило 4 тыс.[4]. Шведский исследователь Сванте Корнелл пишет в своём исследовании Карабахского конфликта (1999), что первая волна беженцев из Армении достигла Баку в конце января, при этом большинство прибывших были размещены в районе Сумгаита. По его словам, в течение февраля до Баку докатились «ещё две волны беженцев»[16]. Британский журналист Том де Ваал, выпустивший в 2005 году художественно-документальную книгу «Чёрный сад» об истории Карабахского конфликта, приводит свидетельства двух человек, утверждающих, что видели в Баку азербайджанских беженцев из Армении ещё в ноябре 1987 года и январе 1988 года. В то же время он пишет, что Арамаис Бабаян, в 1988 году второй секретарь Кафанского комитета КП Армении, говорил ему, что «не может припомнить ни одного случая, чтобы азербайджанцы покидали территорию района до февраля». При этом, по словам Тома де Ваала, Арамаис Бабаян подтвердил, что в одну из ночей в феврале 1988 года «две тысячи азербайджанцев» действительно покинули Кафанский район, «но считает, что причиной этого массового исхода стали слухи и „провокации“»[40].

Армянская сторона настаивает на том, что первые азербайджанские беженцы покинули Армению лишь в феврале 1988 года, указывая, что все утверждения де Ваала строятся на рассказах двух человек: бывшего активиста «Народного фронта Азербайджана» Арифа Юнусова и неизвестной (имя в тексте де Ваала изменено), представившейся как бакинская армянка[49]. В то же время не существует источников, которые бы конкретно сообщали подробности о каких-либо межнациональных столкновениях в Кафане. По данным Константина Воеводского, одного из создателей «Санкт-Петербургского Комитета гуманитарной помощи Арцаху», в феврале в Кафан была введена воинская часть, с целью предотвращения азербайджанского погрома, якобы намеченного на 20 февраля, но проверяющие из ЦК, КГБ, МВД СССР и ЗакВО не обнаружили никаких признаков говтоящихся бесопрядков никаких преступлений на межнациональной почве и никакого усиления миграции, кроме отъезда в ночь на 27 февраля 200 человек одним поездом под влиянием панических слухов. По словам этих людей, причиной отъезда были уговоры родственников из Азербайджана. Примерно на полпути поезд был задержан в райцентре Имишли (Азербайджан), куда для переговоров с пассажирами прибыли зам.предсовмина Азербайджана А.Расизаде и руководители Имишлинского, Зангеланского (Азербайджан) и Кафанского районов, но после того как пассажиры заявили об отсутствии претензий к армянам поезд был отправлен далее. Впоследствии информация об итогах проверок, подтвердившая отсутствие, какого-либо притеснения азербайджанцев в Кафанском районе, была передана по АзТВ и попала в центральную прессу[50][51][52]. К.Воеводский считает произошедшее провокацией, необходимой Москве для создания пропагандистской картины «равной вины» азербайджанцев и армян и перевода конфликта из политического в межнациональное русло.

14 февраля азербайджанское партийное руководство попыталось обратиться к населению НКАО через областную газету «Советский Карабах», охарактеризовав происходящие события как «экстремистские и сепаратистские», инспирированные армянскими националистами. В результате вмешательства Совета директоров обращение так и не было опубликовано[54]. На следующий день поэтесса Сильва Капутикян выступила в поддержку карабахских армян на заседании Союза писателей Армении — одной из наиболее влиятельных общественных организаций республики[40]. В Степанакерте и районных центрах НКАО прошли сессии Советов народных депутатов для обсуждения вопроса о воссоединении НКАО с Армянской ССР, а с 16 февраля до 2 марта митинг на центральной площади Степанакерта практически не прекращался. 19 февраля из Тбилиси в Степанакерт для усиления местной милиции был переброшен батальон Внутренних войск МВД СССР[40][55]. В тот же день в Баку прошла первая акция политического протеста. Группа студентов, рабочих и представителей интеллигенции прошла от здания Академии наук к Верховному Совету, неся плакаты, провозглашающие принадлежность Нагорного Карабаха Азербайджану[35].

20 февраля внеочередная сессия народных депутатов НКАО, созванная поздно вечером в субботу по требованию депутатов-армян, обратилась к Верховным Советам Армянской ССР, Азербайджанской ССР и СССР с просьбой рассмотреть и положительно решить вопрос о передаче НКАО из состава Азербайджана в состав Армении. Депутаты-азербайджанцы отказались участвовать в голосовании. Ничего не смог сделать и присутствовавший на сессии первый секретарь ЦК КП Азербайджана К. М. Багиров[16]. В решении, опубликованном на следующий день в газете «Советский Карабах», говорилось:

«Идя навстречу пожеланиям трудящихся НКАО, просить Верховный Совет Азербайджанской ССР и Верховный Совет Армянской ССР проявить чувство глубокого понимания чаяний армянского населения Нагорного Карабаха и решить вопрос о передаче НКАО из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР, одновременно ходатайствовать перед Верховным Советом Союза ССР о положительном решении вопроса передачи НКАО из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР»[58].

По свидетельству сотрудника газеты «Советский Карабах» Гегама Багдасаряна, редактор газеты Егише Саркисян отказался печатать решение областного совета. Тогда сотрудники газеты и работники областной типографии заперли его в помещении типографии и самостоятельно выпустили газету с текстом решения, разместив его под сообщением «В Политбюро ЦК КПСС» и рядом с «Постановлением Пленума ЦК КПСС». Таким образом, визуально создавалось впечатление легитимности и законности всего, что произошло. Егише Саркисян был смещён с должности, и газету возглавил Максим Ованисян. Это произошло лишь 28 февраля после возобновления издания газеты в Степанакерте. До этого в течение недели газета выходила и печаталась в Баку[31].

Азербайджанские власти отказались признать решение облсовета НКАО. Политбюро ЦК КПСС, собравшееся в воскресенье, 21 февраля, приняло постановление, в котором требование о включении Нагорного Карабаха в состав Армянской ССР было представлено как принятое в результате действий «экстремистов» и «националистов» и противоречащее интересам Азербайджанской и Армянской ССР. Постановление ограничилось общими призывами к нормализации обстановки, выработке и осуществлению мер по дальнейшему социально-экономическому и культурному развитию автономной области[40]. Центральные органы власти и в дальнейшем, несмотря на обострение обстановки, будут руководствоваться этим постановлением, непрерывно заявляя, что «перекройки границ не будет».

22 февраля в Степанакерт, Баку и Ереван для изучения положения на местах и встреч с членами партийных организаций были экстренно направлены группы работников центральных партийных и советских органов, которые в первые дни возглавляли секретари ЦК КПСС, кандидаты в члены Политбюро ЦК КПСС Г. П. Разумовский, П. Н. Демичев и В. И. Долгих[16][30][40].

23 февраля пленум Нагорно-Карабахского обкома КПСС принял решение об освобождении от занимаемой должности «за недостатки в работе» Б. С. Кеворкова, работавшего первым секретарём обкома с 1974 года. Первым секретарём обкома был избран Г. А. Погосян, ранее работавший первым заместителем председателя облисполкома — председателем агропромышленного комплекса НКАО. В работе пленума приняли участие Г. П. Разумовский, П. Н. Демичев и первый секретарь ЦК КП Азербайджана К. М. Багиров[59].

«Первая кровь»

Как отмечает в своей книге Том де Ваал, с первого же дня после того, как армянское большинство облсовета НКАО приняло решение об отделении Нагорного Карабаха, «началось медленное сползание к вооружённому конфликту. Уже начали циркулировать и подогревать страсти в обеих этнических общинах первые слухи об актах насилия» на национальной почве[40].

Внезапный взрыв митинговой активности и призывов к отделению от Азербайджана в преимущественно армянском Степанакерте привёл к ответной реакции азербайджанской общины, в первую очередь в соседнем Шушинском районе НКАО и азербайджанском городе Агдаме, расположенном у границ области. 22 февраля у армянского населённого пункта Аскеран на территории НКАО произошло столкновение с использованием огнестрельного оружия между многочисленной толпой азербайджанцев из города Агдам, направлявшейся в Степанакерт[2] для «наведения порядка», милицейско-войсковыми кордонами, выставленными на их пути, и местным населением. В результате столкновения погибли два азербайджанца, по крайней мере один из них — от руки милиционера-азербайджанца[2], пятьдесят местных жителей получили телесные повреждения[11][60][61][62]. Более массовое кровопролитие в тот день удалось предотвратить[2][30][63][64][65][66][67].

В это же время в НКАО началась первая многодневная забастовка, продлившаяся до 2 марта. По данным Ч. А. Султанова, в течение 1988 года к забастовкам прибегали не раз. Самыми длительными периодами забастовочного движения стали 24 марта — 5 апреля, 23 мая — 24 июля, 12 сентября — 9 октября, 14 ноября — 7 декабря[55].

22-23 февраля в Баку и других городах Азербайджанской ССР состоялись первые митинги в поддержку решения Политбюро ЦК КПСС о недопустимости пересмотра существующей национально-территориальной структуры[68]. Одним из наиболее активных участников этих массовых акций стал действительный член АН Азербайджанской ССР, историк-востоковед, Герой Советского Союза З. М. Буниятов[33].

25 февраля состоялся телефонный разговор М. С. Горбачёва с Погосяном, в котором они обсудили ситуацию в области. Тем временем с призывом поддержать решение облсовета НКАО обратился к Горбачёву Патриарх и Католикос всех армян Вазген I, глава Армянской Апостольской Церкви[16]. В тот же день в Ереван были введены несколько тысяч военнослужащих внутренних войск, которые перекрыли движение по ряду улиц в центральной части города, а также блокировали площадь перед Оперным театром и прилегающий парк. На следующий день пленум ЦК КП Армении в своём постановлении указал, что «рассчитывает на изучение и рассмотрение проблем Нагорного Карабаха в комплексе с другими вопросами, которые станут предметом обсуждения на пленуме ЦК КПСС по проблемам национальной политики, и просит ЦК КПСС образовать в связи с этим соответствующую комиссию». В эти дни в город Капан Армянской ССР — один из районов компактного проживания азербайджанцев — прибыли уполномоченные представители штаба Закавказского военного округа, КГБ и МВД СССР, партийных органов для проверки сообщений о возможных межнациональных столкновениях. Сообщения не получили подтверждения, однако около 200 местных жителей-азербайджанцев внезапно в ночь с 26 на 27 февраля покинули Капан и отправились в Баку одним поездом, якобы поддавшись на уговоры родственников[50].

Ещё 26 февраля Горбачёв принял в Кремле Зория Балаяна и Сильву Капутикян. На встрече присутствовал советник Горбачёва Георгий Шахназаров[40][72][73]. По словам Шахназарова, Горбачёв охарактеризовал то, что происходит вокруг Карабаха, как «удар нам в спину. С трудом приходится сдерживать азербайджанцев, а главное — создается опасный прецедент. В стране несколько десятков потенциальных очагов противостояния на этнической почве, и пример Карабаха может толкнуть на безрассудство тех, кто пока не рискует прибегать к насильственным средствам». Горбачёв отверг идею передачи Нагорного Карабаха Армении, но пообещал провести в регионе реформы в области культуры и экономики.

Тем временем, как отмечает Сванте Корнелл, атмосфера в самом Нагорном Карабахе была отнюдь не мирной — наоборот, согласно настойчиво циркулировавшим здесь слухам, Москва была фактически готова пойти навстречу карабахским армянам, но для этого им надо ещё более решительно заявить о своих требованиях[16].

Вечером 27 февраля в телевизионном интервью заместителя генерального прокурора СССР А. Ф. Катусева прозвучали слова о том, что в столкновении близ Аскерана, произошедшем 22 февраля, погибли два азербайджанца[прим 1]. Это сообщение, как утверждается, могло стать одной из причин, которые спровоцировали армянский погром в Сумгаите 27 — 29 февраля, ставший поворотным пунктом в развитии межнационального конфликта. По официальным данным Генпрокуратуры СССР, в ходе этих событий погибло 26 армян и 6 азербайджанцев[61]. Согласно армянским источникам, число жертв среди армян во много раз превосходило официальные данные[16][75]. Существуют свидетельства того, что разгулу насилия в Сумгаите способствовало сознательное бездействие [источник не указан 278 дней] местных правоохранительных органов и центрального государственного и партийного руководства СССР или неспособность своевременно вмешаться в развитие событий. Отмечается также, что отсутствие всестороннего и полного расследования причин и обстоятельств погромов, установления и наказания провокаторов и непосредственных участников преступлений, несомненно, привело в дальнейшем к эскалации конфликта[2].

Сумгаитские события, по свидетельству С. М. Маркедонова, «радикально изменили умонастроения жителей Армении…, вызвали кризис доверия к центральной власти. В требованиях и лозунгах армянских объединений стали звучать критические по отношению к КПСС мотивы»[36]. Как отмечает А. Зверев, «неспособность центральных властей применить силу для защиты гражданских лиц имела серьезные последствия для дальнейшего развития этнических конфликтов на Кавказе и в Средней Азии: создав впечатление, что насилие себя оправдывает, она сформировала условия для повторения бесчинств. Стало ясно, что любое изгнание национального меньшинства с мест своего проживания под угрозой террора останется безнаказанным»[11].

Аналогичные события произошли 28 февраля в Кировабаде (ныне Гянджа), где многочисленная толпа молодых людей, вооружённых металлическими прутьями и палками, направилась в армянские кварталы города, взламывая окна и двери и избивая прохожих-армян. Местное армянское население, воспользовавшись компактностью проживания, сумело организовать отпор, а вмешательство военнослужащих позволило приостановить погромы и избежать резни. Несколько человек получили ранения различной степени тяжести, но здесь обошлось без человеческих жертв, хотя и был нанесён значительный материальный ущерб — было разгромлено и разграблено несколько десятков армянских домов, сожжено несколько автомашин[76][77].

29 февраля состоялось заседание Политбюро ЦК КПСС, на котором был рассмотрен вопрос «О дополнительных мерах в связи с событиями в Азербайджанской и Армянской ССР»[78]. Высшим государственным и партийным руководством СССР было принято решение скрыть характер и масштабы сумгаитских событий. В сообщениях ТАСС они были представлены как нарушения общественного порядка, приведшие к человеческим жертвам. С самого начала было принято решение не проводить один общий судебный процесс; дело было разбито на 80 эпизодов и рассматривалось в судах различных городов. Из нескольких тысяч погромщиков к судебной ответственности привлекли 94 рядовых участников — преимущественно подростков и юношей. Во всех случаях мотивами преступлений, в которых их обвиняли, назывались «хулиганские побуждения». Такой подход исключил возможность выявления организаторов преступления. Прокуратура СССР отвергла наличие доказательств подготовки к резне. К судебной ответственности не были привлечены подстрекатели из числа выступавших на митингах. Не рассматривалась ответственность должностных лиц партийных и правоохранительных органов Сумгаита. В средствах массовой информации были упомянуты лишь два первых процесса, остальные же прошли незамеченными. Обращения в ЦК КПСС с призывами провести объективное расследование сумгаитской резни не получили ответа[45].

Весна — осень 1988 года: обострение ситуации

В этот период локальный социально-экономический, языковый и национально-культурный конфликт армянского населения НКАО с руководством автономной области и АзССР из-за ущемления законных прав этого населения постепенно распространился на всю Армению и Азербайджан и перерос в «национально-политический кризис, основанный на взаимоисключающих представлениях о национальной территории обоих народов и республиканской принадлежности Нагорного Карабаха»[3] и выразившийся в массовых проявлениях гражданского неповиновения и этнического насилия.

В НКАО (особенно в Степанакерте) этот период характеризовался ежедневными многолюдными шествиями, митингами, забастовками коллективов предприятий, организаций, учебных заведений области с требованиями отделения от Азербайджана. Это движение получало значительную моральную, материальную и организационную поддержку из Армении.

Постепенно не только беженцы из Армении, но и самые широкие слои азербайджанского общества начинают испытывать чувства дезориентированности, растерянности, озлобленности и подозрительности[79]. Азербайджанцы болезненно переживали тот факт, что центральные СМИ, как и подавляющая часть российских «демократов», сочувствуют не им, а армянам[80], они «ощущают себя окружёнными со всех сторон, блокированными вездесущими армянами, диктующими свою волю чуть ли всему миру»[80]. В качестве иллюстрации сочувствия к армянам со стороны российской либеральной интеллигенции исследователи приводят высказывания Старовойтовой, заявлявшей, что «армяне — маленький христианский народ, переживший, как и евреи, геноцид и мужественно бросивший вызов тёмным погромщикам-мусульманам»[79][80]. По выражению Фурмана, в это время «не только городские низы, но и всё измученное и издёрганное азербайджанское общество становится „пороховым погребом“, готовым взорваться в любой момент массовой истерикой»[81].

1 марта в Степанакерте была создана общественно-политическая организация армян — общество «Крунк» («Журавль»)[прим 2], которое возглавил директор Степанакертского комбината стройматериалов Аркадий Манучаров[прим 3]. Заявленными целями общества «Крунк» являлись изучение истории региона, его связей с Арменией, восстановление памятников старины. На деле комитет «Крунк» (руководящий орган общества) взял на себя функции организатора массовых протестов[82]. «Идеологической секцией» комитета руководил Роберт Кочарян, секретарь парткома Степанакертской шелкопрядильной фабрики[69]. Как отмечает в своей книге Том де Ваал, «„Крунк“ был первой организацией в Советском Союзе эпохи Горбачёва, которая начала использовать стачки в качестве политического оружия»[69]. 24 марта постановлением Президиума Верховного Совета АзССР общество «Крунк» и возглавляющие его органы — комитет и совет — были распущены[59][83], но фактически продолжили свою деятельность. 8 мая в связи с запретом на деятельность комитета «Крунк» было решено воссоздать Совет директоров, который руководил национальным движением карабахских армян до конца 1991 года, когда были проведены выборы в Верховный Совет НКР.

3 марта комитет «Карабах» выступил с обращением к ООН, парламентам и правительствам всех стран, Всемирному Совету церквей, Социнтерну, коммунистическим и рабочим партиям, Международному красному кресту, в котором обвинил «руководство Советского Азербайджана, ряд ответственных работников ЦК КПСС в преступлении против армянского народа». В НКАО был объявлен траур по жертвам сумгаитской трагедии. В Степанакерте на территории комплекса павшим воинам была установлена мемориальная плита в память о погибших в Сумгаите. В результате массового переселения сумгаитских армян в Армянскую ССР, НКАО, города Российской Федерации, начавшегося сразу же после погромов, всё 14-тысячное армянское население Сумгаита покинуло город[прим 4]. Тем временем с первых дней марта в Зангеланский и соседние с ним районы АзССР начали прибывать новые беженцы — азербайджанские семьи, вынужденные покинуть территорию Армянской ССР[68].

18 марта ЦК КП Азербайджана обсудил вопрос «О крупных недостатках в организаторской работе среди населения, политической близорукости и бездеятельности бюро Сумгаитского горкома партии в предотвращении трагических событий в городе». В принятом постановлении отмечалось, что бюро горкома партии и его секретари, исполком горсовета недооценили сложную обстановку, не приняли конкретных мер по повышению бдительности, обеспечению общественного порядка в городе, заняли выжидательную позицию, что привело к трагическим последствиям — «группой хулиганствующих элементов в г. Сумгаите были спровоцированы беспорядки. В противоправные действия оказались вовлечёнными неустойчивые, незрелые люди, попавшие под влияние провокационных слухов, подстрекательских разговоров. Воспользовавшись обстановкой разгула эмоций, уголовные элементы совершили бандитские действия, повлекшие человеческие жертвы… Беспечное, безответственное отношение многих работников правоохранительных органов города к исполнению своих служебных обязанностей не позволило своевременно предотвратить беспорядки»[59].

21 марта в письме Горбачёву требования армян Карабаха о вхождении в состав Армении поддержал известный правозащитник академик А. Д. Сахаров, призывавший найти «решительный, демократический и конституционный» способ выхода из двух кризисных ситуаций, связанных с требованиями о возвращении крымских татар на их родину и о воссоединении Карабаха с Арменией[45].

24 марта ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли Постановление «О мерах по ускорению социально-экономического развития Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджанской ССР в 1988—1995 годах». В постановлении указывалось на «недопустимость пересмотра закреплённых в Конституции СССР национально-государственных и национально-административных границ», выделялось 400 млн рублей на строительство в Нагорном Карабахе жилья, школ, больниц, заводов, дорог (в частности, на реконструкцию дороги Горис-Лачин-Степанакерт), обеспечение занятости трудоспособного населения, улучшение водоснабжения, реконструкцию степанакертского аэропорта, обеспечение приёма программ армянского телевидения, комплекс мероприятий по реставрации и восстановлению памятников истории и культуры и др. Предусматривалось расширение культурных и экономических связей НКАО с Арменией[68][84].

24 марта для предотвращения массовых протестов против решения Президиума Верховного Совета СССР в Ереван были введены дополнительные войска, перекрывшие центр города[16].

25 марта указом Президиума Верховного Совета АзССР было утверждено «Положение о порядке организации и проведения собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций». Также был принят Указ «Об ответственности за нарушение установленного порядка организации и проведения собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций»[59].

Как пишет А. Ф. Дашдамиров, в течение марта — апреля правительством Азербайджана совместно с союзными министерствами и ведомствами были решены основные вопросы практической реализации постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 24 марта. Однако с самого начала его выполнение наталкивалось на сопротивление нового руководства НКАО. На митингах в Ереване и Степанакерте прозвучал лозунг «Мы требуем политического решения, а не экономических подачек!». Акцент в пропагандистской риторике сместился с социально-экономических вопросов в политическую сферу, усиливались требования «политического решения карабахской проблемы». Новые руководители НКАО вели дело к демонстративному свёртыванию хозяйственных, производственных связей с городами и районами Азербайджана, отказывались сотрудничать с государственными органами республики. Усиливалась дискриминация азербайджанского населения НКАО. Общественные организации, первичные организации КПСС, комсомольские, профсоюзные организации, творческие союзы начали делиться по национальному принципу[4].

В июне-июле законодательные органы Азербайджанской и Армянской ССР развязали так называемую «войну законов». 13 июня Президиум Верховного Совета Азербайджанской ССР признал неприемлемым ходатайство депутатов облсовета НКАО о передаче НКАО из АзССР в состав Армянской ССР. Новый руководитель Азербайджана Везиров в тот же день созвал общегородской «митинг трудящихся», но, по словам Зартушта Али-Заде, «митинг не получился, Везиров по-азербайджански говорил из рук вон плохо, не понимал ситуацию и не чувствовал настроения масс. Люди после митинга направились громить армянские районы города и только с огромным трудом милиция, а кое-где представители интеллигенции смогли удержать толпу»[33].

15 июня Верховный Совет Армянской ССР дал согласие на вхождение Нагорно-Карабахской автономной области в состав Армянской ССР[69] и обратился в связи с этим к Верховному Совету АзССР. Решение, принятое в обстановке беспрецедентного давления со стороны нескольких сотен тысяч митингующих, собравшихся перед зданием Верховного Совета (парламентское обсуждение транслировалось в прямом теле — и радиоэфире, и в какой-то момент именно недовольство собравшихся заставило депутатов внести изменения в формулировки постановления), привело к конституционному кризису и прямому противостоянию законодательных органов двух союзных республик[92]. В ответ 17 июня Верховный Совет Азербайджанской ССР заявил, что решение этого вопроса «не может входить в компетенцию Армянской ССР, а целиком и полностью относится к неотъемлемому суверенному праву» АзССР [59][93].

28 июня — 1 июля в Москве состоялась XIX конференция КПСС. И армянская, и азербайджанская делегации попытались использовать её для решения карабахского вопроса в свою пользу, но обсуждавшиеся проблемы демократизации советского общества и реформы политической системы СССР оттеснили этот вопрос на задний план[33]. Выступая перед делегатами конференции, М. С. Горбачёв вновь подчеркнул приверженность принципу нерушимости существующих границ между союзными республиками[16].

Высшее советское руководство таким образом фактически поддержало позицию Азербайджанской ССР, означавшую сохранение status quo, и демонстрировало растущее недовольство требованиями армян. М. С. Горбачёв в заключительном слове обвинил армян в том, что они ведут «недопустимую» кампанию, идущую вразрез с задачами перестройки. При этом, однако, он предпринял шаг, не получивший популярности в Азербайджане, — 24 июля в НКАО был направлен в качестве представителя ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета СССР заведующий отделом ЦК КПСС Аркадий Вольский «для организации и координации работы партийных, советских и хозяйственных органов Азербайджана, Армении и НКАО по выполнению решений ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета и Совета Министров СССР по Нагорному Карабаху»[59], что фактически означало введение в Нагорном Карабахе прямого правления.

По состоянию на середину июля, в Азербайджан из Армении выехало около 20 тыс. человек (более 4 тыс. семей). Одновременно в Армению продолжали прибывать беженцы из Азербайджана. По данным местных властей, на 13 июля в Армению прибыло 7265 человек (1598 семей) из Баку, Сумгаита, Мингечаура, Казаха, Шамхора и других городов Азербайджана[97].

31 августа в Ереване прошёл очередной многотысячный митинг, на который собралось 100 тыс. человек, а в начале сентября в митинге на Театральной площади участвовало до 300 тысяч. В течение сентября бастовало от 30 до 70 \% предприятий. В последние дни сентября утренний митинг в Ереване собрал 250 тысяч человек, вечерний — 500 тысяч[95].

21 сентября в НКАО и Агдамском районе АзССР были введены особое положение и комендантский час. Одновременно Президиум Верховного Совета Армянской ССР принял решение о роспуске комитета «Карабах». Однако попытки партийных и государственных органов успокоить население не имели эффекта. В Ереване и некоторых других городах Армении продолжались призывы к организации забастовок, митингов, голодовок. 22 сентября была прекращена работа ряда предприятий и городского транспорта Еревана, Ленинакана, Абовяна, Чаренцавана, а также Эчмиадзинского района. В Ереване к обеспечению порядка на улицах наряду с органами милиции привлекаются войсковые подразделения[102].

В октябре и первой половине ноября напряжение нарастало. Митинги, в которых участвовали по двести-триста тысяч человек, проходили в Ереване почти ежедневно. Не прекращались голодовки студентов. На дополнительных выборах в Верховный Совет Армянской ССР подавляющим большинством голосов были избраны члены Комитета «Карабах» Хачик Стамболцян и Ашот Манучарян[95][103].

Тем временем суд над виновниками сумгаитской трагедии приобрёл характер фарса. На судебном заседании, проходившем в Сумгаите, в одном случае несколько погромщиков были приговорены к 2,5 годам лишения свободы условно, а в другом общественный защитник представил ходатайство предприятия о передаче дела одного из обвиняемых в товарищеский суд. В судебных процессах и в Сумгаите, и в Москве явно прослеживалась целевая установка: наказать (причём по возможности не очень строго) «стрелочников» и решительно игнорировать все обстоятельства, свидетельствующие о заранее спланированном характере массовых беспорядков[95].

16 ноября Президиум Верховного Совета Армении рассмотрел вынесенный на всесоюзное обсуждение проект поправок к Конституции СССР и высказался за существенные изменения. Однако на состоявшемся в тот же день 200-тысячном митинге было решено добиваться отклонения всего проекта[104][105]. Одновременно предлагалось объявить однодневную всеобщую забастовку. 18 ноября забастовка состоялась, охватив Ереван и другие крупные города Армении. К 12 часам дня на Театральной площади столицы состоялся 600-тысячный митинг, закончившийся шествием по городу, в котором участвовало до миллиона человек. Среди участников митинга оказались и руководители Армении — председатель Президиума Верховного Совета Восканян, секретарь ЦК КП по идеологии Галоян[95].

В середине ноября 1988 года накопившаяся в азербайджанском обществе неудовлетворённость нерешительными действиями бакинского руководства по урегулированию карабахской проблемы и ситуации с беженцами вызвала очередную вспышку митинговой активности в Баку[16], что привело к массовым погромам на территории Азербайджана и Армении, сопровождавшимся насилием и убийствами мирного населения. В ряде городов было введено особое положение и комендантский час[2]. Сотни тысяч жителей Азербайджана и Армении, вынужденных покинуть места своего постоянного проживания, образовали два встречных потока беженцев[89].

18 ноября Верховный суд СССР приговорил Ахмедова, одного из подсудимых по сумгаитским делам, к смертной казни[109]. Известие об этом привело к погромам[16] в Баку, а 22 ноября волна насилия захлестнула весь Азербайджан. Убийства, насилия и грабежи происходили во всех городах с армянским населением — в особенности в Кировабаде, Нахичевани, Ханларе, Шамхоре, Шеки, Казахе, Мингечауре. Милиция бездействовала. Армия несколько дней не получала приказа вмешиваться; лишь в Нахичевани армейские соединения провели эвакуацию женщин и детей в Армению по воздуху, а в Кировабаде военные в течение некоторого времени пытались преградить путь толпе погромщиков, рвущихся в армянскую часть города. При этом погибли один офицер и двое солдат[45]. По данным Л. Юнусовой, в Кировабаде пять человек погибло (из них трое военнослужащих) и 126 ранено (из них 25 военнослужащих)[106][110]. К этому же периоду относятся первые случаи блокады на железных дорогах (нападения на пассажирские поезда и остановка грузовых составов, идущих в Армению), а также обстрелов приграничных армянских деревень[45].

Реакция соседней Армении на бакинский митинг и акты насилия против армян в различных районах Азербайджана не заставила себя долго ждать. 22 ноября открылась очередная сессия Верховного Совета Армянской ССР, однако заседание было внезапно прервано по предложению прибывшего из НКАО Аркадия Вольского, «ввиду резкого ухудшения обстановки в регионе». Комитет «Карабах» на митинге в Ереване потребовал возобновления сессии; это требование поддержало и большинство депутатов. Здесь же было принято решение создавать «отряды самообороны»[114]. Руководители Армении, однако, выполнили указания Москвы и не явились на сессию, которую депутаты попытались продолжить вечером 24 ноября. По окончании заседания депутаты узнали, что в Ереване в полночь было введено особое положение, а все решения сессии были объявлены незаконными[45].

На улицы Еревана была выведена боевая техника и военные патрули со специальным снаряжением. Запрещались митинги, забастовки, демонстрации, собрания; устанавливался комендантский час. Военному командованию предоставлялось право производить аресты и административные задержания без санкций прокурора, совершать обыски квартир и личных автомашин[45].

Высказывается мнение, что введение центром особого положения в Ереване имело целью парализовать деятельность комитета «Карабах» и восстановить власть республиканского руководства. При этом режим особого положения в Армении не распространялся ни на приграничные районы, ни на районы с азербайджанским населением, хотя именно там складывалась крайне тревожная ситуация — уже 25 ноября начался исход десятков тысяч азербайджанских беженцев, участились обстрелы деревень, сохранялась блокада на железных дорогах. В большинстве районов изгнание азербайджанцев происходило по инициативе и при прямом участии партийных руководителей и других официальных лиц[45].

После распада СССР 17 ноября (начало митингов) стал отмечаться в Азербайджане как День национального возрождения. Для азербайджанцев этот день стал символизировать начало национально-освободительного движения, в конечном результате которого Азербайджан стал независимым государством[115].

1990. Начало вооружённых столкновений

- Январь 1990 г. — взаимные артиллерийские обстрелы на армяно-азербайджанской границе[2].
- 11 января — армянское население было депортировано из Шаумяновского и Ханларского районов Азербайджана, граничивших с НКАО. В первый раз в ходе конфликта здесь использовались вертолёты и бронетранспортёры[5].
- 13-18 января — в результате армянских погромов в Баку, где к началу года оставалось уже лишь около 35 тыс. армян, убито до 90 человек.(См Армянский погром в Баку (1990))
- 15 января — Президиум Верховного Совета СССР вводит чрезвычайное положение в НКАО, приграничных с ней районах Азербайджанской ССР, в Горисском районе Армянской ССР, а также в пограничной зоне вдоль государственной границы СССР на территории Азербайджанской ССР.
- 18 января армянские вооружённые формирования взяли азербайджанское село-эксклав — Кярки[137].
- 20 января в Баку введены войска для предотвращения захвата власти антикоммунистическим Народным фронтом Азербайджана. Эта акция привела к многочисленным жертвам среди гражданского населения Баку, пытавшегося помешать вводу войск (см. Чёрный январь). В результате ввода войск погибло 133—137 и ранено более 800 жителей.
- 22 марта жители азербайджанского села Баганис-Айрум, находившегося на дороге между Ереваном и Ноемберяном, обстреляли колонну машин с армянскими номерами, ранив несколько человек. Этому предшествовали другие нападения на армянские машины возле Баганис-Айрума в течение прошедшей зимы[138]. 23 марта несколько машин с вооружёнными армянами прибыли в армянское село Баганис вблизи границы с Азербайджаном. В сумерках они перешли границу рядом с азербайджанским селом Баганис-Айрум, подожгли порядка 20 домов и убили 8 сельчан-азербайджанцев. Тела одной семьи, включая младенца, были найдены обгоревшими в развалинах их сожжённого дома. К тому времени, когда войска МВД СССР прибыли в Баганис-Айрум, нападавшие уже скрылись[138].
- 3 апреля — принят Закон СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения»[139].
- 25 июля в ответ на создание армянами в регионе незаконных вооружённых формирований, в результате действий которых гибли военнослужащие, сотрудники МВД и мирные граждане[2], был издан Указ Президента СССР «О запрещении создания незаконных формирований, не предусмотренных законодательством СССР, и изъятии оружия в случаях его незаконного хранения». Согласно данным, которые приводит В. В. Кривопусков, в течение 1990 года было проведено 160 оперативно-войсковых операций по проверке паспортного режима и выполнению этого Указа, из них 156 — в городах и селах, где живут только армяне[127]. Отмечалось, что данные формирования проникали в область из Армении[2].
- 27 июля — в газете «The New York Times» было опубликовано открытое письмо к мировой общественности. В письме интеллигенцией, проводя параллель с геноцидом армян, выражался протест против погромов армян на территории Азербайджанской ССР и требования их немедленного предотвращения, ими же осуждалась блокада Армении со стороны Азербайджана. Под открытым письмом поставили подпись 133 известных правозащитника, учёных и общественных деятелей из Европы, Канады и США (См.Открытое письмо к мировой общественности).
- 23 августа — Верховный Совет Армянской ССР принял Декларацию «О независимости Армении»[143]. Декларация ссылалась на Постановление Верховного Совета Армянской ССР и Национального Совета Нагорного Карабаха от 1 декабря 1989 года «О воссоединении Армянской ССР и Нагорного Карабаха», что явно противоречило как внутреннему законодательству СССР, так и международному праву[144].
- 13 сентября подразделения азербайджанского ОМОНа предприняли штурм села Чапар Мардакертского района Азербайджана. В ходе атаки кроме стрелкового оружия были использованы миномёты и гранатомёты, а также вертолёты, с которых сбрасывались ручные гранаты. В результате штурма погибло 6 армян[145].
- 25 сентября два азербайджанских вертолёта таким же образом бомбили Степанакерт[145].
- 14 октября вертолёт Ми-8 с эмблемой Аэрофлота приземлился у армянонаселённого села Карачинар Шаумяновского района Азербайджана. Местные жители, подумав, что это армянский вертолёт побежали ему навстречу и попали под огонь прибывших на нём азербайджанских ОМОНовцев. В результате чего 2 человека погибли и 7 получили ранения разной степени тяжести[145].

1991. Эскалация конфликта

- 17 марта 1991 года был проведён всесоюзный референдум о сохранении СССР. Руководство Азербайджанской ССР поддержало его, в то время как власти Армении воспрепятствовали проведению референдума на своей территории. По итогам референдума в Азербайджане за сохранение СССР проголосовало 93,3 \% голосовавших[146]. В Нагорном Карабахе участие в референдуме приняли лишь карабахские азербайджанцы и дислоцированные на территории области военнослужащие и члены их семей. Карабахские армяне отказались от участия в голосовании, мотивировав это тем, что в Нагорном Карабахе распущены конституционные органы власти[147].
- В условиях паралича союзных властей, а затем распада СССР армянские боевые отряды развернули наступательные операции по освобождению депортированных в мае-июле 1991 г. армянских сел Нагорного Карабаха. В течение осени был освобождён ряд сел в НКАО и бывшем Шаумяновском районе Азербайджана. Оставляя эти сёла, азербайджанские формирования в ряде случаев поджигали их. По данным правозащитного центра «Мемориал», в это же время в результате нападений армянских вооружённых формирований свои дома пришлось покинуть нескольким тысячам жителей азербайджанских сёл в бывшем Шаумяновском районе Азербайджана, Гадрутском, Мардакертском, Аскеранском, Мартунинском районах НКАО. Некоторые сёла (например, Имерет-Геревент) были сожжены нападавшими. Имели место случаи тяжкого насилия против мирного населения (в частности, в селе Мешали)[155].
- 25 сентября — Начинается 120-суточный обстрел Степанакерта противоградовыми установками «Алазань». Эскалация военных действий разворачивается практически на всей территории Нагорного Карабаха[158].
- С конца осени 1991 года, когда азербайджанская сторона предприняла контрнаступление, армянская сторона начала целенаправленные действия против азербайджанских селений. По данным правозащитного центра «Мемориал», были изгнаны жители сёл Малибейли, Гушчулар, при этом в результате обстрелов погибли несколько десятков мирных жителей. Обе стороны выдвигали обвинение, что сёла противника превращены в укрепрайоны, прикрывающие артиллерийские позиции[155].
- 19 декабря начался вывод внутренних войск из Нагорного Карабаха, завершившийся к 27 декабря[164].
- 22 декабря боевики из сил самообороны НКР разоружили 81-й оперативный полк ВВ, дислоцирующийся в Степанакерте, изъяв 967 единиц огнестрельного оружия, 10 единиц бронетехники и несколько грузовиков[164].
- 29 декабря в Азербайджане прошёл референдум о государственной независимости, на котором за независимость проголосовало 99,58 \% участников референдума[156](уже после того, как Азербайджан 21 декабря подписал Алма-атинский протокол к Беловежскому соглашению о прекращении существования СССР и после того, как Совет Республик Верховного Совета СССР 26 декабря принял декларацию о признании этого соглашения[165]).
- С распадом Советского Союза и выводом внутренних войск из Нагорного Карабаха ситуация в зоне конфликта стала неконтролируемой. Два народа: азербайджанцы и армяне — стояли на пороге полномасштабной войны за Нагорный Карабах.